Охотницы за привидениями
Шрифт:
— Ты хочешь сказать, что в доме завелось привидение? — не зная, то ли смеяться, то ли злиться, спросил Руслан. — Выходит, Сашка по нему пальнул?
— Нам свойственно с насмешкой относиться к вещам, которых мы не понимаем, — голосом пастыря изрек Лев Николаевич и устремил в окно невидящий взгляд.
— Ну что же, — пожал плечами Руслан. — Привидение или нет, а Саша завтра отправляется в город, охрану в любом случае следует усилить.
— Завтра, то есть сегодня, годовщина маминой смерти, — сообщил Лев Николаевич, Олимпиада хмуро кивнула, а мы
— Замечательно, — хмыкнул Руслан, поднимаясь с кресла. — Я очень уважаю вашу маму, мой дорогой друг, только не могу взять в толк, при чем здесь ее смерть? Вынужден вас покинуть. Мы с ребятами не верим в привидения и на всякий случай еще раз осмотрим дом. — С этими словами Руслан удалился, а мы затихли в креслах. Минут через пять Олег взглянул на часы и сказал:
— Может, есть смысл лечь спать?
— Да-да, — встрепенулся хозяин. — Отправляйтесь на покой. Прошу прощения за беспокойство.
Все дружно поднялись и направились к двери, только Олимпиада продолжала сидеть, хмуро разглядывая пол. Я уже покидала комнату, когда хозяин неожиданно меня окликнул:
— Анфиса Львовна, не могли бы вы уделить мне несколько минут?
— Да, конечно, — кивнула я, Женька притормозила рядом со мной, и Лев Николаевич добавил: — Женечка, вы можете присутствовать при нашем разговоре, разумеется, если пожелаете. Идемте со мной.
Мы поднялись на второй этаж, свернули налево (насколько я знала, это крыло пустовало) и подошли к одной из дверей. Лев Николаевич распахнул ее настежь и сказал:
— Прошу. — Вспыхнул свет, и я с любопытством огляделась.
Комната была небольшой и производила довольно странное впечатление. Мебель пятидесятых годов, расшитые занавески на окнах, слоники на шкафу, салфетки, связанные крючком, однако, вне всякого сомнения, ни занавески, ни салфетки антиквариатом не являлись, впрочем, как скорее всего и мебель — выглядела она образцово, так что трудно было поверить, будто люди пользовались ею в течение многих лет.
— На этом месте когда-то стоял наш дом, — тихо сказал Лев Николаевич. — Сгорел в годовщину маминой смерти. Местные разное болтали, участковый даже поджог подозревал… пожар длился час, а все выгорело до основания. Абсолютно все. Я построил новый дом… конечно, это ребячество, но мне захотелось, чтобы в нем была мамина комната, и я постарался все устроить так, как было при ней. — Он подошел к стене напротив и, кивнув, спросил: — Женщина, которую вы видели, похожа на нее?
Только тогда мы с Женькой обратили внимание на висевший на стене портрет. Молодая женщина в синем платье с белым вязаным воротничком смотрела на нас с мягкой улыбкой. Синеву глаз подчеркивал цвет платья, лицо было нежным и почему-то испуганным, словно женщина ожидала дурного известия.
— Это ваша мать? — спросила Женька.
— Да, — кивнул он и вновь обратился ко мне: — Похожа?
— Я… я не знаю, — честно сказала я. — Та точно была блондинка. Но я, понимаете, я здорово перепугалась…
— Понимаю, — кивнул Лев Николаевич. — Сегодня
Я слушала, вытаращив глаза: Лев Николаевич большой оригинал, если б в моем доме завелось привидение, я бы немедленно его продала, дом, я имею в виду.
Чтобы как-то нарушить тягостное молчание, последовавшее за этим откровением, я подошла вплотную к картине. Надо признать, портрет художнику удался. «Вересов», — прочитала я внизу размашистую подпись и спросила:
— Кто написал портрет?
— Местный художник. Очень талантливый человек. Мама здесь… мама здесь как живая, — собравшись с силами, сказал Лев Николаевич. — Моя мать погибла совсем молодой, в двадцать семь лет. Очень красивая, очень добрая женщина, ее все любили.
— Как она погибла? — спросила Женька.
— Она застрелилась.
— Застрелилась? — не смогла сдержать удивления Женька.
— Да. Мой отец был намного лет старше ее, они любили друг друга, по-настоящему любили и были счастливы. Пока здесь не появился один человек. Он ненавидел отца, ведь тот был незаурядной личностью, и многие питали к нему ненависть. Мерзавец знал, что бессилен против отца, замыслил отвратительный план и смог привести его в исполнение. Мама была так молода и так неопытна, она увлеклась, а когда поняла, что за человек соблазнил ее… Она была гордой, она решила, что, разбив сердце достойнейшему человеку, не имеет права жить. Отец все понял и простил ее, но мама себя простить не смогла. Когда отца не было дома, она застрелилась.
Понятно. Прославленный чекист избежал судебного разбирательства, дело представили как самоубийство, вполне возможно, сын до сих пор убежден в этом… Сколько ему было тогда? Лет восемь, от силы девять. Да… А теперь по дому расхаживает привидение… Есть над чем подумать.
— Как сохранился портрет? — спросила я и добавила: — Я имею в виду после пожара? — Если честно, я ожидала какой-то фантастической истории, но все оказалось куда как проще.
— Портрет находился в моей питерской квартире, к тому моменту дом сильно обветшал и жить здесь было невозможно. — Вы построили этот дом на том самом месте, где стоял дом вашего отца?
— Прадеда, так будет точнее. Да, на том же месте. Мне хотелось сохранить его частицу. Впрочем, сохранились только подвалы. Возможно, вам будет интересно взглянуть на них. Когда-то в доме совершались богослужения, мои предки из староверов… — Женька сосредоточенно кивала, о предках ей Лев Николаевич успел поведать достаточно. — Я хочу построить церковь, — вдруг заявил Лев Николаевич, пытливо глядя на нас. — Возможно, тогда душа моей матери наконец-то обретет покой.
— Разумное решение, — брякнула Женька, и мы замолчали, не зная, что еще сказать друг другу.