Охотницы за привидениями
Шрифт:
— Сашка, — громко позвала Женька, и он немедленно откликнулся:
— Здесь я. — И вскоре предстал нашим очам, почему-то пошатываясь и держась за голову. То, что Сашку мотало, меня не удивило, и голова у него вполне могла трещать, потому что было с чего, но тут он приблизился, и мы дружно ахнули: из-под Сашкиной ладони на лоб стекал кровавый ручеек.
— Ты башкой, что ли, треснулся? — пролепетала Женька, а Сашка сказал:
— Анфиса, дай мобильник.
Я торопливо протянула телефон, он набрал номер, чертыхнулся, потому что про код забыл, как недавно
— Значит, так, девчонки, шагайте на вокзал, потому что лучше вам в это дело не лезть, пользы никакой, а неприятностей может быть сколько угодно.
— Что? — пискнула я, но Сашка в этот момент заговорил по телефону:
— Серега, это Лукьянов, да я, я… Слушай, сегодня ориентировка пришла, этот, как его… из тюрьмы сбежал, рожа его прямо напротив твоего места… ну… так я его сейчас в трех шагах от отделения встретил… Не привиделось, точно он. По башке мне дал, гад. И вовсе нет… да я серьезно. Что ты дурака валяешь, — заорал Сашка, а мы от неожиданности подпрыгнули. — Посылай ребят, пусть район перекроют. Как машин нет, была же машина… вот черт… — Сашка сунул мне в руку телефон и потрусил в сторону родного отделения, а мы продолжали хлопать глазами, потом кинулись за ним, но Сашка, обернувшись, махнул свободной рукой и рявкнул: — Уезжайте, вас здесь только не хватало…
Мы замерли как по команде, а потом побежали в другую сторону, и тут точно назло дождь полил как из ведра, мы добежали до конца улицы и юркнули в очередную подворотню.
— Ты чего-нибудь поняла? — спросила Женька.
— Поняла. У меня машину угнали, — проблеяла я.
— С машиной все ясно, тачка твоя накрылась, а вместе с ней мои шмотки.
— И мои.
— А я что, спорю? Этот тип в ветровке — опасный преступник, сбежал из тюрьмы. Сашка его как-то умудрился узнать и теперь побежал ловить.
— Лучше б он мою машину искал.
— Да послушай ты, дурища, Сашка поступил исключительно благородно, не стал нас во все это дерьмо впутывать.
— Чего нас впутывать, я, кроме ветровки, ничего не видела, да и то не разобрала: то ли серая, то ли синяя… А Сашка твой опохмеляться побежал, — зло ответила я.
— Тоже не грех. Но я сейчас не об этом, Сашка смылся, а беглый каторжник, который ему по башке съездил, где-то здесь бродит.
Точно в ответ на ее слова за нашими спинами раздались шаги, но через мгновение стихли. Мы вцепились в локти друг другу и застучали зубами, вглядываясь в полумрак подворотни. Однако очень скоро я отпустила Женькин локоть. Двор впереди выглядел вполне безопасно.
— Идем, — сказала я решительно. — Двор проходной, выйдем на соседнюю улицу и напрямую к вокзалу. — И зашагала, не дожидаясь Женькиных возражений.
Стук каблуков весело отдавался под сводами, Женька припустилась за мной, и через минуту мы вошли во двор, где одиноко стояла старенькая «копейка» рядом с деревянным ящиком неизвестного назначения. В этот момент хлопнула дверь подъезда, и оттуда показался молодой человек в кожаной куртке, щелкнул зонтом и направился к «копейке».
— Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? — спросил он.
Парень улыбался и посматривал на нас с интересом, физиономия его выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему парень был блондин, а Женька с ума сходит по блондинам, оттого она мгновенно превратилась из мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила:
— Мы к вам издалека приехали, а про зонты забыли. В нашем родном городе сегодня двадцать восемь тепла и без осадков.
— Без осадков это здорово, но не про нас. — Он открыл машину и предложил: — Садитесь, подвезу, что ж дорогим гостям понапрасну мокнуть.
Женька бросилась к «Жигулям», и мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Одной ногой я уже была в кабине, когда обратила внимание на деревянный ящик, точнее не на ящик, а на мужской ботинок, который нахально торчал из-за него.
— Там кто-то есть, — вытягивая шею, сказала я.
— Где? — нахмурилась Женька.
— За ящиком.
Парень удивленно поднял брови и переспросил:
— За ящиком?
— Да. Ботинок, мужской.
— Зачем тебе ботинок? — разозлилась Женька, а я не удержалась и рявкнула:
— Понадобился. — И сделала пару шагов в сторону ящика. Парень присоединился ко мне, а вслед за ним и Женька, и вскоре очам нашим предстало довольно странное зрелище: мужчина лет пятидесяти лежал на асфальте между ящиком и стеной дома, руки сложены на груди, голова запрокинута.
— Труп, — ахнула Женька и попятилась, наступая мне на ноги. Я шарахнулась в сторону, готовясь заорать во все горло, а парень проявил чудеса героизма, склонился над мужчиной и тут же отпрянул, морща нос:
— Водярой-то как прет, с ума сойти.
— Так он пьяный? — обрадовалась Женька.
— Конечно. Он не из нашего дома, должно быть, приблудился. А может, бомж какой… Ладно, поехали…
— А как же он? — растерялась я.
— Полежит, очухается и домой пойдет. Если у вас есть желание с пьяным нянчиться — пожалуйста, а меня увольте. — Парень занял водительское место, и мы с Женькой торопливо устроились в кабине, он завел машину и покинул двор.
А я принялась мучиться сомнениями: дядька, устроившийся за ящиком, на бомжа никак не походил, одет был в костюм и даже галстук нацепил, хотя, конечно, напиться и в костюме можно. Но за ящиком-то он как оказался? Прятался, что ли? Боялся, что его в вытрезвитель заберут?
Неизвестно, как далеко завели бы меня эти мысли, но тут парень спросил:
— Вам куда, девчонки?
И Женька ответила:
— На Васильевский остров.
— Отлично, нам по пути, — развеселился парень, а я пришла в себя, ткнула Женьку в бок, а потом зашептала:
— Зачем нам на Васильевский? Мы же на вокзал…
— Не дергайся и послушай меня, — жарко задышала Женька мне в ухо: — Менты тачку с барахлишком ни в жизнь не найдут, а Сашка нам умную мысль подал. Мы с тобой к кому ехали? То-то. Старичок у нас непростой, и очень возможно, что пользы от него поболе будет. Соображаешь?