Охотницы
Шрифт:
— Неправильный ответ, — говорит он с бесплотным эхом. — Скажи мне, что ты чувствуешь, Кэм.
Укороченная версия моей фамилии предполагалась как практичный, быстрый и односложный вариант называть меня в разгар нашей с ним битвы — имя, которое он использует постоянно. Сейчас оно сорвалось с его языка на выдохе. Почти шепот. Вызов.
Я ищу хоть какой-то намек на его местонахождение, но безрезультатно. Моим компаньоном может быть только дождь, барабанящий по крышам.
— Скажи
Как я могу ему сказать, что почти ничего, кроме ярости, не чувствую? Что она позволяет мне жить изо дня в день и ночами охотиться на фейри, которую я хочу убить сильнее всего? Без этого я вакуум, бездонная пропасть. Пустота.
У нас с Киараном есть еще кое-что общее, помимо имен. Почти каждую ночь мы вместе сражаемся, истекаем кровью и охотимся. Он учит меня, как убивать наиболее эффективно и жестоко. Но я никогда не говорила Киарану причину, по которой охочусь, а он никогда не рассказывал, зачем убивает себе подобных. Это наш ритуал, наш танец. Только он имеет значение.
Поэтому я не уверена, что вынуждает меня прошептать:
— Я ничего не чувствую.
Киаран не отвечает. Воздух вокруг меня словно застыл, несмотря на дождь. Я подпрыгиваю, когда его теплые, невидимые пальцы касаются моих волос и он убирает влажную прядь с моей щеки.
— Если бы это была правда, — бормочет он, — тебя бы здесь не было.
Я вздрагиваю, когда сила Киарана скользит по моей коже, словно он одним движением гладит меня всю.
— Я думала, мы сражаемся.
Я непроизвольно выгибаю шею навстречу этому прикосновению.
Сила фейри не должна казаться такой соблазнительной. Сильный привкус дикой свободы, который не оставлял меня с момента нашей погони, начавшейся на Центральной улице, усилился, когда его аура окружила меня. Мне хотелось раствориться в ней. Что-то в ней было такое, отчего мне хотелось бежать босиком по лесу, плыть в густых океанских волнах и…
Киаран отпускает мои волосы.
— Ты проиграла.
Я понимаю это в ту секунду, как он отступает. Тепло его тела исчезает, и сквозь мокрую от дождя одежду проникает холод.
— Ты сжульничал.
Его губы изгибаются в улыбке, которая обещает так много того, чего я не хочу сейчас себе представлять.
— Ты действительно собираешься полагаться на этот аргумент?
— Ты воспользовался своими силами.
Клянусь, я была почти очарована. Эта отвратительная штука случается с людьми, которые оказались в присутствии daoine s`ith. Они становятся околдованными, убаюканными силой и достаточно податливыми, чтобы исполнять все желания фейри. Я лучше умру, чем позволю этому случиться.
— Даже если так, я не управлял тобой, Кэм. Ты уступила. — Он наклоняется ближе и шепчет: — Или я неправильно понял тот наклон шеи?
Черт бы его побрал! Мое лицо горит. Как унизительно!
— Еще раз. — Я вскидываю подбородок. — Я вызываю тебя еще раз, МакКей!
Я побью его без чертополоха. Если придется, я буду драться, пока не закончатся силы.
Долгое время Киаран смотрит на меня. И говорит:
— Твоя губа кровит.
После чего поворачивается и шагает в другой конец дворика. Проклятье!
— Подожди! — Я вытираю рот рукавом и иду за ним, но он не останавливается. — МакКей, мы не закончили.
Он наклоняется и поднимает с земли подвеску с сейгфлюром. Я слышу, как он резко втягивает воздух, когда отдает ее мне.
— Вот. — Когда я не сразу забираю ее, он хмурится. — Ты сердишься.
— Я не сержусь. — Хотя именно это я и делаю.
— Кэм, возьми этот проклятый чертополох, пока он не прожег мне руку насквозь.
Я забираю чертополох. Обожженная кожа на его ладони видна лишь мгновение, затем он быстро прячет руки в карманы брюк.
— Будь я бессердечной, обмотала бы чертополох вокруг твоей шеи, когда прыгала на тебя.
Рот Киарана изгибается в легкой улыбке.
— Сделав так, ты могла бы выиграть.
Мы в полной тишине выходим из дворика и возвращаемся к Центральной улице. Я сдерживаю дрожь. Теперь, когда возбуждение прошло, холодный ветер пронизывает мою мокрую одежду.
Сейчас на улице совершенно безлюдно, тихо. Несколько газовых фонарей потухли, и дорога впереди нас теряется в темноте. Порывы ветра, пронзительно воя, проносятся по собору, когда мы проскальзываем мимо, на лестницу к Каугейт.
— Не люблю, когда ты это делаешь, — тихо говорю я.
— Что?
— Забираешь сейгфлюр.
Он не удостаивает меня взглядом.
— Я знаю.
— Особенно когда я близка к победе.
— Напротив, — спокойно говорит он. — Именно тогда его и нужно забирать.
Я сжимаю зубы. Ненавижу быть без ожерелья: тогда я уязвима, как лорд Хепберн. Киаран показал это в переулке.
— Ты определенно радуешься возможности напоминать, что я не вижу тебя без него, так ведь?
— Это не имеет отношения к радости. Настанет день, когда тебе придется сражаться без чертополоха, — говорит он и смотрит на меня своим древним, чуждым взглядом. — И тебе не стоит рассчитывать на сострадание.
Глава 9
Киаран с его способностью фейри воздействовать ментально мог бы жить где захочет — даже в доме Нового города, еще более экстравагантном, чем мой. Вместо этого он предпочитает жить в Каугейт, одном из худших районов города.