Охотник на шпионов
Шрифт:
Судите сами – пилот «Томкэта» (тогда в Штатах как раз раскручивали до максимума дурацкую дезинформацию о том, что F-14 это прямо-таки «неубиваемый суперистребитель» – только на самом деле в ВМФ США он толком и не воевал – по паре сбитых над нейтральными водами в 1980-е гг. безоружных ливийских Миг-23 и Су-17 и единственный, уничтоженный во время пресловутой «Бури в пустыне», вертолет Ми-8 тут не в счет) бравый лейтенант Пит Митчелл (герой Тома Круза) направлен «на курсы повышения квалификации» в жаркий калифорнийский Мирамар (кстати, я еще тогда не мог понять, с чего это он по такой жаре ходит в кожаной куртке с меховым воротником?), чтобы стать «асом из асов», но при этом у него по жизни множество проблем, как с дисциплиной и самодисциплиной, так и (да-да!) с анкетой (отец во время вьетнамской войны пропал без вести, не вернувшись из боевого вылета при каких-то там невыясненных обстоятельствах, то ли вместо Вьетнама в красный Китай
И, хотя юность и конец 1980-х давно исчезли за многочисленными и кривыми жизненными поворотами, на дворе опять замаячила никуда не уходившая холодная война, и вот уже Голливуд зачем-то снимает продолжение «Топ Гана», где старый, морщинистый и неубедительный Том Круз, похоже, в основном, при помощи компьютерной графики и эффекта «зеленого экрана», собирается воевать с «ржавыми» русскими Су-30СМ и Су-35С на F-18, который, по определению, истребитель, в общем-то, никакой, но других у флота США просто не осталось. Последние F-14 давно списаны (самое смешное, что на них сейчас не летают нигде, кроме Ирана!), Том Круз, как позднее выяснилось, оказался искренним адептом сильно отдающего безумием учения Рона Хаббарда, а предмет вожделения советских парнишек конца 1980-х растолстевшая Келли Энн МакГиллис на старости лет, похоже, вовсе лишилась разума (или это у них там теперь мода такая?), раз уж зачем-то подалась в лесбиянки. Короче говоря, грустный у этой голливудской истории финал, дорогие ребята. Тем более что упорно вбивавший в бошки зрителям всего мира в 1980—1990-е нехитрую мысль о том, что самые крутые альфа-самцы и лучшие на планете солдаты обитают исключительно в Североамериканских Штатах, Голливуд в новом веке почему-то быстро и бесповоротно излажался и вдруг начал клепать фильмы почти исключительно о подвигах разных там обладающих сверхспособностями супергероев со страниц комиксов – ну не верят они там у себя больше ни в Рэмбо, ни в Железного Арни, ни в Крепкого Орешка. Что, тенденция, однако?
В общем, для себя я решил, что не буду специально спрашивать свою «гостью из будущего» о причинах этого маскарада. Типа не заметил. Захочет – сама расскажет…
– Що, опять? – спросил я, одергивая майку, с иронической интонацией волка из мультфильма «Жил-был пес».
– Я тоже рада тебя видеть. Считай, что опять.
– Опять что? Спасать кого-то ради мира, времени, человечества? Только у меня еще с прошлого раза с этим некоторые проблемы. А учитывая количество убиенных, которое этому миру еще предстоит, я даже боюсь представить себе, кто вы вообще такие и на той ли стороне я вообще воюю?
– А если честно, нет никакой «другой стороны». Я тебе уже объясняла – там у нас единое государство. Так что на самом деле ты ни с кем не воюешь, утешься. По большому счету, наш отдел внутренней безопасности занимается всего лишь борьбой с теми, кто, как принято выражаться здесь, у вас, не согласен с пресловутой «генеральной линией». Только и всего. Или ты хочешь сказать, что тебе подобные похождения не нравятся?
– Да, не всегда, знаете ли. К примеру, прошлый раз меня не сильно впечатлил. Я как-то плохо воспринимаю дела, конечного смысла которых не понимаю и где даже пострелять-то толком не дают. Ну и, если без метафор, на что вы меня опять собираетесь подписать? Ведь вы же сюда сегодня свалились явно не просто так – опять я зачем-то понадобился. Так куда идти и зачем?
– Будем считать, что ты угадал. На спасательную операцию.
– Где и когда?
– На сей раз январь-февраль 1940 года. Карелия. А точнее Приладожье.
– Стало быть, война с белофиннами? – выдал я неполиткорректное, советское (а где-то даже и сталинское) название данного конфликта, прикинув, что попасть в лютую зиму из душного августа будет даже интересно, хотя бы с точки зрения перемены обстановки.
– Если тебе так больше нравится, можешь называть эту войну и так.
– И кто конкретно нас, а точнее, вас, в этот раз интересует?
– Будущий академик Игнатов Сергей Парамонович.
– Вот никогда о таком академике не слышал! – нагло заявил я, подумав с полминуты. Хотя утверждать, что я знаю имена всех отечественных академиков современного периода, точно не стоило. Поскольку еще в 1990-е различных псевдонаучных «академий» у нас в России наплодилось, как тех бактерий под ободком унитаза, даже больше, чем профессиональных протестантов-борцов против чего угодно. Нынче очень многие «по четным» академики, а по нечетным преподают какую-нибудь гнусную лабуду, вроде основ «кейнсианской экономической модели», в занюханном колледже или заманивают лохов на бизнес-тренинги собственной разработки. При этом, одновременно, я неожиданно вспомнил, что как-то, во время одной из своих прошлых «забросок», коротенько пообщался с человеком по фамилии Игнатов. Но это было в сугубо альтернативной реальности, и к любой науке тот Игнатов точно не имел вообще никакого касательства, поскольку был всего лишь разведчиком в мотострелковой части.
– Да, честно говоря, и не должен был слышать. Ты вообще-то, за всю твою жизнь, хоть что-нибудь слышал, к примеру, о физике темпорального поля? У вас тут это еще лет пятьдесят будет закрытая и считающаяся, мягко говоря, малоперспективной тема…
– Позвольте полюбопытствовать, а что такого изменится через пятьдесят лет? У людей отрастет третий, телепатический, глаз?
– В той временной точке, где мы с тобой сейчас мирно беседуем, человечеству настоятельно необходим фундаментальный научный переворот, который наконец запустит какую-то новую, следующую версию цивилизации. Но его все нет и нет. И первые признаки этого переворота появятся как раз лет через пятьдесят.
– То есть доживут, как я понял, не все?
– Ты правильно понял. Но именно тогда исследования темпорального поля станут одной из передовых областей науки.
– А сейчас что этому мешает?
– Ну, для начала, это безумно энергозатратная вещь. А как раз через полвека в обиход понемногу войдут принципиально новые источники энергии, вроде давней мечты многих в виде термоядерных реакторов, что позволит заметно удешевить подобные опыты, а затем поставить эти работы чуть ли не на поток.
– Допустим. Ну и кто он вообще такой, этот ваш Игнатов?
– Согласно формулировке из наших энциклопедий это один из главных теоретиков и фактически создатель теории темпорального поля. Очень закрытый ученый. Кстати, ты вряд ли слышал о нем еще и потому, что на момент нашего с тобой разговора он уже лет пятнадцать как умер – дедушка был 1920 года рождения. Но, тем не менее, его теоретические наработки очень пригодились уже после его смерти.
– Что-то я не очень въезжаю. Спасать того, кто все равно уже покойник? А смысл?
– Смысл в том, что в прошлом произошел некий, ранее никем не предусмотренный и потому неожиданный сбой. Дело в том, что в конце 1939 года будущему академику Игнатову было девятнадцать лет от роду. Он работал в электромеханическом цеху Кировского завода и одновременно заочно учился на физическом факультете Ленинградского государственного университета. Естественно, что тогда он, как и положено обычному студенту, о каком-то там темпоральном поле еще вообще ничего не слышал. Когда началась война с, как ты их называешь, белофиннами, его мобилизовали в Красную армию. И, по считающейся основной версии истории, работал он там по своей прежней специальности – занимался транспортировкой подбитых на Карельском перешейке танков на том же, родном для него, Кировском заводе и их последующим ремонтом, то есть на протяжении всей Зимней войны оставался в Ленинграде и благополучно пережил эту войну, как, впрочем, и последовавшую за ней Вторую мировую. В 1941-м, еще до того как замкнулось кольцо блокады, Игнатов, в числе прочих, был эвакуирован из Ленинграда в Челябинск, где затем и работал на танковом производстве, изредка выезжая на фронт исключительно в составе испытательных и ремонтных бригад. То есть, по состоянию на 1945 год, он оставался живым и здоровым. Но вдруг, совершенно неожиданно, случилась странность – возник некий приказ, в результате которого Игнатов отбыл на Карельский фронт в составе 13-го армейского ремонтно-восстановительного батальона и там вместе с ним попал в окружение.