Охотник за бабочками 2
Шрифт:
— Что ж они, вас и за людей не посчитали? — смахнул я слезу с щеки штабс-капитана.
— Объясняли мы им. По царскому указу, по велению Ее Превосходительства совершаем испытательную поездку. Заплутали слегка. А они только смеются, да пальцами тыкают. Басурмане. И сколько нам здесь сидеть, уже того не ведаем.
— Сволочи, — стиснул я зубы до здорового скрипа.
— Да нет, — замахал бородой штабс-капитан Орлов, — Кормят нас регулярно. Воды вдоволь. Водки, правда, не дают. Да и с некоторыми аспектами проблема. Поручик мой из-за этого совсем с ума сошел. Молчит целыми днями, из угла в угол мечется.
Поручик
— А бутылочку заберите, — сказал штабс-капитан, протягивая мне пустую бутыль, — Нам чужого, сударь, не надо.
— А куда ж я ее дену, — на кой черт мне пустая тара?
Поручик внимательно слушавший наш, с Орловым разговор, открыл, было рот, но его заткнул штабс-капитан.
— Молчите поручик, я вас умоляю. Иначе непременно дуэль заработаете.
Поручик вздохнул, но ничего не сказал.
— Послушайте, любезный! — штабс-капитан прильнул лицом к решетке и поманил меня пальцем. Мол, поближе подвинься, не съем, — Выручите нас. Христом богом просим.
— Денег, что ль, под проценты занять? — это Кузьмич, — Все одно не отдадите. Да и на что они вам?
— Помилуйте, какие деньги, сударь? — штабс-капитан Орлов изобразил на лице полнейшее недоумение, — Нам бы из плена этого рабского выбраться. Совсем невмоготу здесь. Пространство зовет. А то узкоглазые что придумали?! Слышите, сударь?! Единственное окно, сквозь которые мы можем на свет божий взглянуть, на вокзал местный выходит. Прямиком на нашу безвоздушную повозку. Господин Кулибин каждый день плачет, на нее, горемычную, глядючи. Ржавеет, родимая. Некому присмотреть за ней, горемычной.
— Издеваются, — подытожил я, — Так чем помочь могу? Каким образом?
Штабс-капитан повертел головой, проверяя, не подслушивает ли кто. А кому надо нас подслушивать?
— Вы, сударь, или выкупите нас у басурман узкоглазых. Или силой возьмите. Да пытались мы бежать, пытались. Вот вам крест нательный поцелую.
Штабс-капитан вытащил из-за пазухи крест и троекратно поцеловал.
— Года четыре назад мы решетку эту спилили, — я уважительно посмотрел на прутья, которые, по моим представлениям, пилить, не перепилить, — Пустились в бега. Да только поймали нас на вокзале. Били долго, потом в кандалы заковали. Так что, сударь? Не пособите в беде нашей? Аль не русские мы, братья.
Пособить-то можно. Да только идти на прямую конфронтацию с якудзянами не хотелось. Только ведь дружественные мосты наладил. Но оставлять русских людей в позорном рабстве совсем уж не по-человечески. Не говоря уже, что не по-русски совсем. У нас же как повелось? Хоть в лепешку, но своих выручай. Так меня паПА учил, так и совесть моя подсказывала.
— В ноженьках у вас, сударь, валяться станем, — запричитал штабс-капитан, заметив на моем лице бурную работу мысли, — А ну, падайте перед батюшкой нашим, спасителем родимым на колени! — господин Кулибин и поручик, недолго думая, брякнулись на колени и воздели руки ко мне.
— Да прекратите вы фигней страдать, — вот же чего придумали, на коленках ползать, — Помогу.
Команда экспериментальной повозки вскочила на ноги и стала энергично жать мне руки.
— Значит так, ребята, — вырвался я из крепких объятий, — Сегодня ночью будьте готовы. Приду с инструментами и прочим необходимым. Вырвемся, не сомневайтесь. Вас куда доставить то? На Землю? Так там сейчас совсем другое время. Другие обычаи. Да и нравы совсем уж гадские.
— Зачем нам Земля, — господин Кулибин отжал от слез бороду, — Мы, сударь, рождены, чтобы сказку сделать былью. У нас же не как у нормальных государевых людей. Все совсем наоборот. Вместо рук как бы крылья, а вместо сердца моторы гудят пламенные. Нам бы до нашей повозки добраться. А там я….
Господин Кулибин затряс кулаками, весьма красочно показывая, что он сделает, если доберется до своего аппарата.
— Не сомневайтесь, сударь, — успокоил меня штабс-капитан, — У господина Кулибина весьма не дюжий ум, и с его помощью мы выкрутимся из какого угодно места. Молчите поручик, я же просил не встревать. У нас на повозке и оружие имеется, надежно спрятанное. Два револьвера и пулемет с запасными лентами. Любому басурманину покажем, на что русский человек способен. Так что только вызволите нас отсюда сударь, а мы уж добро помним. Может когда надо и пригодится вам штабс-капитан Орлов и его команда. Не смею вас больше задерживать, сударь. Будем вас с нетерпением ждать ночь. Выход знаете где? Поручик, я же приказал молчать! Стреляемся сегодня ночью. Вы подлец, поручик. Подлец и негодяй…
Я быстренько ретировался от ругающегося на поручика штабс-капитана, не понимая, за что на бедного парня взъелись. Ведь не говорит ничего, а только рот пытается открыть.
Выход я нашел быстро. Кузьмич помог мне разгрести паутину и растащить завал из костей и грязных кастрюль. Дверь подалась тяжело, но это и неудивительно. Пользовались ею, наверно, последний раз когда поставили на это место.
За дверями нас ждала молчаливая толпа якудзян, вперемешку с охранниками. Последние были при полном вооружении и держали двери под прицелом. Только счастливая случайность, да то, что Кузьмич предусмотрительно высунул в дверь не голову, а белый носовой платок, спасли наши жизни.
Дружный залп охранников разнес платок в клочья, и только после этого прозвучала команда, чтоб не стреляли. Мол, свои выходят.
Едва двери за нами захлопнулись, как охранники возвели перед ними завал из мешков с песком и камней. Потом все это дело залили пластиком и воткнули табличку с надписью «Саркофаг не вскрывать, кабель».
А на нас навалилась восторженная толпа и журналисты. Все хотели знать, что представляют из себя «гады», и как нам удалось ускользнуть из их лап.
Рассказал все честно. Что, обитатели секции «гады» весьма кровожадные твари, ужасные монстры и жуткие кровопийцы. Что ходить к ним не стоит. Что уровень развития у них слабый. И так далее. В общем, сделал все возможное, чтобы хотя бы в ближайшие сутки ребят не беспокоили.
После интервью мы поспешили на Корабль. Предстоящая ночь должна была стать испытанием не только для нас, но и для команды штабс-капитана Орлова.
К операции спасения требовалось основательно подготовиться, поэтому, как только мы завалились на Корабль, я отправился в комнату отдыха и улегся спать. Кузьмича я попросил разбудить меня в самое темное время суток, и заодно, подготовить план предстоящей операции.
— И только тогда о нас, Кузьмич, может быть сложат частушку. Хорошую. Забористую. Полюбила я двоих…