Шрифт:
Глава 1
Яркое полуденное солнце, весело сияло на небосклоне, радостно играя тенью деревьев опоясывающих старую дорогу. Могучие корни зеленых великанов, покрыли трещинами и по выталкивали из земли, старые советские плиты. Эта дорога не знала ремонта со времен ее строительства, долгих тридцать лет, изо дня в день по ней ходит на работу, Кондрат Иванович. Большой машиностроительный завод, возведенный еще при Хрущеве, обеспечивал работой половину жителей маленького городка. Сейчас Кондрат испытывал глубокую душевную боль, как тогда в далеких девяностых, она железными тисками сдавливала старое сердце. Но сейчас все куда хуже, не так как было в далеком девяностом, когда закрыли родной завод, Кондрат был еще полон сил и некогда уважаемый инженер - слесарь, метало обрабатывающих станков, мог прокормить семью перебиваясь разными халтурами, работая
Кондратий зло пнул лежащий на дороге кусочек отколовшейся плитки, и наблюдая как тот прыгает по дороге, душил в себе злость. Падонок Карцев, плативший последние двадцать лет мизерную зарплату, на которую и при желании нельзя прожить, вдруг решил отправить Кондрата под сокращение без объяснения причин. Конечно, неприятно на старости лет лишиться работы с такой мизерной зарплатой, и даже повисший вопрос о пенсии не так злил его как потеря возможности приходить в свою любимую мастерскую, с которой еще столько всего можно вынести. И для человека прожившим последние двадцать лет под лозунгом, 'на работе ты не гость, унеси хотя бы гвоздь' и этот факт был посильнее, удара ножа в спину. Когда он представлял, сколько добра там оставалось, у него темнело в глазах и прихватывало в груди. Кондратий относился к тем людям, которые в рабочее время, трудятся как пчёлки, делая редкие перерывы только на прием пищи. А в дни, когда не беспокоит начальство, можно пустить всю мощь мастерской, на собственные интересы и обогащение. Кондратий создавал холодное декоративное оружие, и сбывал через охотничий магазин своего хорошего друга, дивиденды от этой халтурки превышали зарплату в десятки раз.
Заработанных денег уже давно хватало на безбедную старость, но он не мог жить без любимой работы, она уже давно заменила ему смысл жизни, и сейчас Кондратий совершенно не представлял, как жить дальше. Семьи как таковой у него уже не было, у любимой дочки давно покинувшей родительский дом, уже давно была своя семья и свои дети, ему иногда казалось, что она совершенно забыла о своих корнях. Ведь можно было бы навестить или послать весточку старику хоть раз за семь лет, но нет же, небось, в стерву женушку пошла. Ох, как хорошо, что она отдала концы, если бы ни сахарный диабет, то пришлось бы мне брать грех на душу, ей богу, придушил бы эту жирную колоду подушкой. До того как дочка еще жила с нами, женушка была еще переносима, во всех смыслах этого слова, но после, она наверно потеряла смысл жизни, хотя не знаю, не до того мне было. Марфа бросила работу, стала пить, стала жрать, и из некогда высокой роскошной женщины превратилась жирную свинью, которая денно и нощно криком и матом доказывала, что именно я испортил её жизнь и именно я виноват в том, что она стала жирной уродиной.
Кондрат печально вздохнул, успокаиваясь и тщетно пытаясь перестать думать о дальнейшей жизни или существовании. Но мысли о завтрашнем дне, как черви выползали из-под земли, и не позволяли забыть о них и на мгновенье. Ведь Кондрат без фабрики больше не мог заниматься своим любимым делом, заменившим ему смысл жизни. В гараже, конечно, есть пара маленьких станков и инструменты, но это все не то, без базы, которая была в мастерской, он не мог ничего сделать. Кондрат старался не вспоминать, сколько труда он приложил для создания мастерской, и с какой любовью он восстанавливал работоспособность станкам, которые ее потеряли за годы простоя. А сделанная практически с нуля кузница, позволявшая создавать заготовки, из которых потом выходили прекрасные ножи и топоры. Его работы прекрасно держали заточку, а после нанесения гравировок, можно поставить на полку и красота оружия будет радовать глаз мужчины, похлеще стройной молодки. Оружие, выходившее из его рук, всегда расходилось в магазине Павла как горячие пирожки, редко сейчас увидишь сочетание качества и красоты, а оружие Кондрата, было именно таким.
Украдкой, смахнув рукой скупую слезу, Кондрат понял, чем займется сегодня, и вмиг ставшим, уверенным шагом, он направился в гаражный городок. Гараж уже как несколько лет, заменяет старику его любимый дом. Со смертью Марфы он продал квартиру и на часть от вырученных денег он расширил и перестроил гараж, добавив тому два полноценных подземных этажа.
С усилием провернув большим ключом замочную скважину, Конрад вошел в Гараж через врезанную в воротах дверь, включив свет Кондрату показалась, что в круглых фарах двадцать первой Волги промелькнули радостные блики, от которых на душе Кондрата сразу стало светлее, а проблемы не такими ужасными, как были мгновение назад. Эту Волгу купил еще отец Кондрата, он ее любил, холил и лелеял больше своей жены, и эта страсть передалась и его сыну. Машина, несмотря на свой почтенный возраст, была в идеальном состоянии, Кондрату пришлось много поколесить по стране, выискивая запчасти для подержания машины на ходу. И ее идеальное состояние, вселяло Кондрату веру в собственные силы, и не позволяла опускать руки перед трудностями нынешней жизни.
Закрыв дверь на мощную щеколду, Конрад принялся сервировать стол нехитрой закуской, тонко нарезал ветчину и разложил на тарелке маринованные огурцы, последним штрихом, достал из погреба настойку трех летней выдержки, которую сам гнал и заправлял травами. Сев в любимое кресло, налил в граненый стакан настойки, по помещению разнесся сильный запах лесных трав, в котором даже самый чувствительный нос не учует алкоголя.
– Ну, за светлое будущее.
– печально произнес Кондрат.
Опрокинув первый стакан и закусив огурцом, Кондрат блаженно вытянулся в кресле, казалось бы, в настойке шестьдесят пять градусов, но когда ее пьешь, ты их совершенно не чествуешь, будто чаек попиваешь. Для того что бы расслабиться после нервного дня, нет ничего лучше старой доброй настойки.
Глава 2
Сильный удар в ворота гаража, громким звуком выбил Кондрата из его сна. Хлопая сонными глазами, он не понимал что происходит, и почему он вообще спал? Похлопав глазами, старик в полной темноте попробовал разглядеть причину звука, ничего не увидев, он решил, что это ему приснилось, и обратно расслабился в кресле. Перед тем как его глаза снова стали смыкаться, в ворота повторился удар еще более сильный и громкий, своей неожиданностью заставил старика вскочить с кресла.
– Матерь божья!
– прошипел Кондратий, схватившись за поясницу.
– Не ломись, сейчас открою.
Из - за резкого движения, у старика проснулся радикулит. Он оперся руками о столешницу и замер, стараясь не двигаться, если так немного постоять, то боль начнет утихать, по собственному опыту знал старик. Очередной удар заставил Кондрата дернуться, боль с новой вспышкой ударила по многострадальной пояснице, сквозь стиснутые зубы Кондратия доносились проклятия в адрес хулигана. Ведь кроме Павла к нему больше никто не мог зайти, а Павел достаточно культурный, человек и не будет приходить в гости глубокой ночь. Протянув руку, он нащупал переключатель света и энергично его защелкал, но света не появилось, зло сплюнув, старик маленькими шажками чтобы не беспокоить спину, на ощупь, подошел к стоящим рядом стеллажам и взял лежащий специально для таких случаев фонарь, в гаражном городке достаточно часто бывают перебои с электричеством. Свет от мощного фонаря осветил часть помещения, но старику этого было не достаточно, и дополнительно включил фары своей малышки. В ворота кто-то продолжал сильно бить, заставляя старика морщиться от каждого удара, Кондрат подошел к верстаку, и рассматривая в свете фонаря лежавшие на нем инструменты и заготовки, размышлял, что из них он применит в знак вежливости к ночному гостю.
Кондрат, успокаиваясь, посмотрел на зеркало, висевшее перед лицом, седые давно не стриженые волосы плавно переходили в ухоженную, густую бороду, отпущенную до груди, а еще утром залихватски закрученные усы, некрасиво торчали в разные стороны, и это не добавляла достоинства его упрямому покрытому сетью морщин лицу. Эх, старость не радость, с возрастом Кондрату становилось все больше плевать на свой внешний вид, он держал только бороду в порядке, ведь она его гордость. Он с печалью вспоминал ушедшую молодость, когда он был здоровым высоким парнем и мог трудиться на лесоповале денно и нощно без оглядки на радикулит. Силушка правда, еще не оставила старика но проклятый радикулит, не давал посвятить себя работе как в старые добрые времена.
Очередной удар по воротам, не смог вывести его из равновесия, старик успокоился и не делал резких необдуманных движений. Из небольшого разбросанного на верстаке инструмента и заготовок он выбрал топор недоделку, с коротким топорищем и широким лезвием, одна из последних работ которую Кондрат делал на заказ. Легкому скандинавскому топору уже была нанесена заточка, и до окончания работы над ним оставалась сделать гравировку, но и без нее это было опасное оружие в опытных руках. Сам Кондрат пользоваться топорами умел, в молодости он два года проработал на лесоповале в Коме, зарабатывая себе на образование, и там он неплохо научился махать топорами. Старик, конечно не собирался поступать самым кардинальным образом с хулиганом, но привыкший за свою не малую жизнь, платить добром за добро, он собирался хорошенько отходить ночного гостя топорищем по ребрам, так сказать с заделом на будущее, чтоб уважал стариковский покой.