Охотник за приданым
Шрифт:
Пальцы с мягким нажимом прошлись несколько раз по нежной округлости, ниже которой таилась святая святых девушки, и, осторожно раздвинув складку, проникли в нее.
Лили застонала и инстинктивно чуть раздвинула ноги, что дало Мэту еще большую свободу действий. Его указательный палец уверенно атаковал влажное лоно, вошел в него до конца, потом вышел, потом снова вошел — и так несколько раз, все быстрее и быстрее.
Внезапно Лили проснулась. Она еще не сознавала, что с ней происходит: тело пылало словно в огне, бедра сводила сладкая судорога, а низ живота жег настоящий пожар, даря мучительное наслаждение, в котором смешались тягучая, тянущая боль и что-то еще, названия чему она не знала. Это неведомое прежде мощное ощущение стремительно захватило все ее существо, глуша разум, лишая способности рассуждать,
Несмотря на всю свою неискушенность, поняла Лили и другое: Мэт бессовестно воспользовался ее беспомощностью, чтобы добиться того, на что она никогда бы не согласилась добровольно. И он был близок к успеху, слишком близок! Если его немедленно не остановить, то.., то она уже не сможет за себя ручаться.
— Прекрати! Прекрати сейчас же! — вскричала Лили и сама не узнала свой голос, ставший вдруг низким и хриплым.
Мэт замер, изумленно глядя на девушку. В чем дело?
Она же вся дрожит от желания, еще минута, и ей дано было бы испытать самое острое, самое незабываемое наслаждение в жизни, и вдруг… Он мог поклясться: вплоть до этого мгновения ей нравилось то, что он делал, и вот тогда, когда, казалось бы, пришло время забыть обо всем на свете и начать отвечать на его ласки, она вырывается и отказывается продолжать. Почему? У него даже мелькнула шальная мысль: не перестарался ли он, и она, уже получив свое, теперь гонит его, не желая давать ничего взамен, но нет, он был слишком опытен, чтобы так ошибиться.
— Ты это серьезно? — все еще не веря своим ушам, спросил он.
— Абсолютно! И когда настаивала на разных каютах, я, как нетрудно догадаться, хотела избежать всего этого! — резко ответила девушка, но тут в глазах Мэта блеснула такая ярость, что она испуганно потупилась.
— Всего этого? — с расстановкой повторил он, стараясь говорить спокойно. — А что, позволь спросить, ты понимаешь под «всем этим»? Мы, если мне не изменяет память, супруги. Муж и жена. Перед богом и людьми. А супруги, да будет тебе известно, время от времени ложатся в постель. Заметь, в одну постель, и вовсе не для того, чтобы спать! Ты не знала?
Злость волной накатила на Лили. Да за кого он ее принимает? За маленькую девочку? Дуру? Ханжу? Кто дал ему право читать ей нравоучения, да еще и в столь издевательском тоне?
— Тебе не получить от меня больше, чем ты уже имеешь, — заявила Лили, и по ее тону Мэт сразу понял, что она и не думает шутить. — Я не хотела выходить за тебя замуж, это случилось против моей воли. Теперь у тебя есть то, что ты хотел, — деньги, так оставь хотя бы мое тело в покое!
— Поверь, меньше всего на свете мне хотелось обидеть тебя, глупышка, — как можно мягче сказал он. — Я просто собирался заняться с тобой любовью. Я с нетерпением ждал этой минуты с того самого вечера, когда мы встретились впервые и когда ты вела себя как.., как весьма искушенная, взрослая женщина.
— А я с нетерпением ждала той минуты, когда смогу наконец распоряжаться собственными деньгами, — спокойно парировала Лили, — да вот не дождалась.
— Так, значит, ты отказываешь мне? — скрипнул зубами Мэт. — Это твое окончательное решение?
Желание его было столь велико, что он уже всерьез собирался сорвать с нее эту дурацкую ночную рубашку и попросту изнасиловать, не обращая больше внимания на вопли и протесты.
— А ты, оказывается, очень догадлив, — не без издевки усмехнулась она. — И часа не прошло, как на тебя снизошло озарение… Ладно, выслушай меня. Раз уж я вынуждена делить с тобой постель, то нам не остается ничего другого, как спать вместе, но, заметь, в прямом смысле этого слова. И я категорически против, чтобы ты ко мне приставал.
— Черт возьми, Лили, — прохрипел Мэт, чувствуя, что его терпение на пределе. — Ты не единственная женщина на этом корабле. Тем, что есть у тебя, господь бог, к счастью, наделил всех женщин без исключения, и многие из них, между прочим, весьма охотно пускают этот дар в ход. Так неужели ты полагаешь, что я буду бесконечно уламывать тебя, вздорную, неопытную
Лили даже не сразу поняла, о чем он говорит. Разве верность супругов не является неотъемлемой частью брака?
— Что ж, ты с самого начала предельно ясно дал мне понять, что я нужна тебе только из-за денег, — горько возразила она. — Тогда как ты, Мэтью Хоук, не был мне нужен вообще. Теперь же ты богат, а у меня не осталось ничего, кроме моей гордости и моего тела. Но уж их-то тебе не получить никогда!
Мэт в гневе вскочил с кровати, вплотную подошел к лежащей у самого края девушке и угрожающе склонился над ней.
— Можешь хранить свою драгоценную девственность сколько угодно! — прорычал он. — Я в ней не нуждаюсь! на его прощальный демарш. Что она сделала? Чем вызвала столь бурную реакцию? Тем, что отказалась выполнять свои «супружеские обязанности», или же, скорее, тем, что посмела возразить, попыталась хоть как-то обозначить свои права? Если он всякий раз, слыша такое, будет терять самообладание, то это его личное дело и ее не касается.
Господи, неужели все мужчины так же властны и эгоистичны? Неужели все они тиранят своих жен, заставляя бедняжек потакать их прихотям и всячески ублажать, невзирая на то, хотят они этого или нет? Быть может, Мэт прав, и она действительно еще слишком молода и наивна, чтобы разбираться в таких тонкостях, однако ему никогда не добиться от нее того, чего она сама не пожелает дать.
Через два дня ей исполнится восемнадцать, и она перестанет быть ребенком, мечтающим выйти замуж за прекрасного принца и, подняв паруса на белоснежной шхуне, отплыть с ним на закат навстречу счастью. Впрочем, жизнь уже успела ее изменить, сделав вполне зрелой женщиной, чьи фантазии разбились об утес вынужденного брака, связав с человеком, полагавшим, что ее душа и тело всецело ему принадлежат.
Надеясь, что Мэт не станет ее больше тревожить, а может, и вовсе не вернется в каюту. Лили легла поудобнее и постаралась заснуть. Но стоило ей закрыть глаза, как перед ее внутренним взором вновь предстало его тело — великолепно сложенное, сильное, мускулистое, без единой унции лишнего жира… Из рассказов подруг по пансиону она знала, что у мужчин есть член, но ей и в голову не приходило, что он может быть таким величественным. Интересно, всех ли мужчин природа одарила столь щедро? Наверное, нет. Мэт вообще не был похож на других. Рост, размах плеч, сильные руки, красивое лицо, голос, который бывает то мягким и зовущим, то резким и требовательным, — в нем все впечатляло. Ее пальцы с трудом сомкнулись вокруг основания его пылающей желанием плоти. Это просто счастье, что ей хватило воли настоять на своем, ведь даже подумать страшно, что столь крупная часть его тела могла оказаться в ней. Да и как бы член, такой огромный, проник внутрь ее, не порвав ничего по пути? Лили невольно вздрогнула.
Эти мысли долго еще не давали ей заснуть. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь прогнать навязчивое видение, однако оно неизменно возвращалось, пугая и маня, отталкивая и соблазняя.
Мэт раздраженно мерил шагами палубу. Вернуться назад в каюту означало смириться хотя бы на время с существующим на сегодня положением, а для этого он был слишком горд и упрям. Боже правый, что бы сказали его друзья? Да они бы просто не поверили! Мэтью Хоук, гроза всех красивых, хорошеньких и просто симпатичных женщин, первый ловелас и повеса, добивавшийся взаимности самых неприступных дочерей Евы, спасовал перед семнадцатилетней девчонкой? Не сумел соблазнить собственную жену? Нет, что вы, такого не может быть! Оказывается, может. Лили слишком юна, слишком чиста и наивна, слишком неопытна.., и это «слишком» превратилось в самое грозное ее оружие. Он просто не смог заставить себя прибегнуть к силе. Она ничего не знает о физической близости, даже отдаленно не представляет себе, что это такое, и надо быть законченным негодяем, чтобы овладеть ею сразу, без должной подготовки. Кроме того, лишь полный идиот станет насиловать свою девочку-жену, навсегда внушая ей ненависть к себе и страх перед постелью… Все правильно, но сколько это может тянуться? Надолго ли у него хватит выдержки и терпения?