Охотник за смертью: Судьба
Шрифт:
— Моя старая квартира под аренами, — тут же сказал Финлей. — Надежнейшее место: коды доступа не известны никому, кроме меня.
— А непрекращающиеся схватки, смерть и страдания порождают настоящую бурю эмоций, сквозь которую не пробьется никакой ментальный щуп, — добавила Евангелина.
— А кто за тобой охотится? — спросил Финлей. — Можем мы как-нибудь помочь?
— Нет, — ответила Диана. — Я должна сделать это сама. Скажите то, что мне нужно знать,
— Тут ты в точку попала, — сказал Финлей. — А можешь ты мне сказать, откуда ты узнала, что я жив?
— Я этого не знала, — отозвалась Диана. — Мысль связаться с тобой пришла ко мне от отчаяния. Но в твою смерть мне и вправду не слишком верилось: такую занозу, как ты, убрать очень непросто.
Финлей рассмеялся и сказал то, что ей нужно было знать насчет тайной квартиры. Диана прервала контакт, потом собралась с духом и пошла к Джейн Вороне — сообщить, что в Новой Надежде не останется.
С городским домом Грации Шрек было что-то неладно. Старое каменное здание выглядело гораздо более неухоженным, чем обычно, а окружающие его сады просто-напросто гнили на корню. Все окна были слепы и темны, свет горел лишь в одном, боковом, на самом верху. И в доме, и в саду царила гробовая тишина, как будто дом и сад прислушивались к чему-то… или чего-то выжидали.
Тоби Шрек и его оператор Флинн стояли, прижавшись друг к другу, перед парадными воротами, с сомнением всматриваясь сквозь черные прутья железной решетки. Флинн придерживал рукой болтавшуюся на плече камеру, словно боясь, как бы она куда-нибудь не делась. Тоби угрюмо таращился на мрачное здание.
— Я же говорил тебе, Флинн, что-то здесь неладно. Совсем неладно. Грация должна быть дома, все слуги тоже, а свет виден только в окне спальни Клариссы. Они что, все понабились туда? Или остальные сидят в темноте?
— Хороший вопрос, босс. Наводит на мысли о призраках и всем таком. Дом чертовски напоминает мне старую усадьбу из готического романа, одного из тех, которые так любит Кларенс. Знаешь, тех, где спятившая бывшая жена хозяина тайно живет на чердаке, а по ночам, когда думает, будто ее никто не слышит, точит топор.
— А не заткнуться ли тебе, Флинн? У меня и без тебя мурашки по коже. Ты только глянь на сад: Грация никогда не допустила бы такого мерзкого запустения. Она же помешана на порядке.
— Может, у нее проблемы с деньгами? — предположил Флинн.
— Нет, будь у нее затруднения, она обратилась бы ко мне, — ответил Тоби. — К тому же, как я помню, у нее в одной передней было не менее дюжины антикварных вещиц, каждая из которых стоит больше, чем дом и участок вместе взятые. Нет… боюсь, дело совсем не в этом.
— А раз так, то почему бы нам в кои-то веки не проявить благоразумие? Давай-ка отправимся домой, а сюда вернемся подготовившись. Я имею в виду группу поддержки, защитное облачение, а то и экзорсиста. На всякий случай.
— Там Кларисса, — хмуро сказал Тоби. — В течение нескольких последних недель ее сообщения, раз за разом, становились все короче и невразумительнее. Я хочу забрать ее отсюда. А еще хочу срочно перемолвиться словечком с Грацией насчет того, на что я наткнулся, проверяя счета семьи.
— Постой! — воскликнул Флинн. — С каких это пор ты стал интересоваться делами собственной семьи? Да еще втайне от меня?
Тоби посмотрел на него:
— Да с тех пор, как выяснил, что сунул нос в дела мрачные и опасные, такие, о которых опасно слышать и краем уха. Впрочем,
Мне вовсе не улыбалось взваливать на себя дополнительные хлопоты, и я полностью полагался на нее. Пока банкиры семьи, разумеется конфиденциально, не обратили мое внимание на санкционированные Грацией… не вполне обычные расходы. Иные из которых осуществлялись на грани законности и за гранью морали. Что было совершенно не похоже на старомодную тетушку Грацию. Удивившись, я произвел проверку. Грация, разумеется, постаралась упрятать концы в воду, но нельзя не допустить Шрека к компьютерам Шреков. Выяснилось, что помимо множества сомнительных и постыдных махинаций, Грация втихаря обзавелась транспортной компанией, осуществлявшей такие перевозки, которые обычно не афишируются. О которых вообще не упоминают. Это поразило меня само по себе. Но представь только, каково было мое потрясение, когда, наложив график перелетов на диаграмму развития интересующего меня процесса, я установил, что один из этих кораблей почти наверняка доставил на Голгофу носителя наночумы.
— Минуточку, минуточку, — остановил его Флинн. — Ты хочешь сказать, что эту поганую заразу распространяет один-единственный носитель?
— Верно. Один-единственный, инфицированный, но сам не болеющий. И этот носитель прибыл сюда на корабле Шреков, корабле Грации.
— Слушай, — промолвил Флинн, — если так, то дело пахнет изменой. А это не шутки. У тебя есть доказательства?
— Не бесспорные. Но достаточные. Прежде чем обнародовать их, должен поговорить с Грацией. Если еще один Шрек окажется мерзавцем вроде Грегора, клан будет опозорен окончательно. Поэтому мне необходимо дать Грации возможность объясниться. Не исключено, что ею манипулируют, кто-то действует за ее спиной. Может быть, она даже ни о чем не догадывается. Правда, все это в любом случае плохо вяжется с привычным мне образом тетушки Грации.
— Ты пробовал ей звонить?
— Она не принимает мои звонки. А теперь еще и блокировала линию связи с Клариссой. Поэтому придется нам зайти внутрь.
— Что мне нравится, так это твое «нам», — буркнул Флинн, с сомнением оглядев решетку. — А ворота-то, похоже, заперты.
Тоби хмыкнул:
— Ясное дело, заперты. Но я насобачился вскрывать эти замки еще в ту пору, когда пятнадцатилетним сопляком сваливал тайком из особняка, чтобы покуролесить ночью в городе.
Он извлек набор отмычек, весьма эффективных и, разумеется, запрещенных к использованию, и в считанные секунды отпер замок. Камера Флинна в этот момент смотрела в другую сторону. Створы ворот распахнулись со скрипом, прозвучавшим в тишине излишне громко и заставившим обоих съежиться. Но сигнализация не сработала, тревога не поднялась и в доме никто не переполошился. Выждав момент, они осторожно двинулись дальше. Сад без ухода разросся так, что, даже идя по дорожке, им приходилось продираться сквозь шипастые розовые кусты и пригибаться, чтобы не приложиться головой о нависавшие ветки. Уличные огни остались позади, и вокруг сгустилась кромешная тьма, но Тоби в свете особо не нуждался. Дорогу ему подсказывала память юных лет, когда он темными вечерами удирал из дома на пирушки, с которых возвращался в предрассветном сумраке. Флинн держался поближе к Тоби. Оба то и дело вздрагивали. Им казалось, что каждый производимый ими звук далеко разносится в неподвижном воздухе. Наконец они подошли к парадной двери. Тоби резко остановился, и Флинн от неожиданности едва не налетел на него. Над настежь распахнутой дверью горел фонарик.