Охотник за смертью
Шрифт:
Поравнявшись с Пауком, Орнольф чуть сбавил скорость, и теперь скакун и автомобиль шли рядом. Что называется «ноздря в ноздрю». Маришка бросила взгляд на спидометр – стрелка подрагивала, подбираясь к сотне. Однако!
Странно было сидеть в салоне, не чувствуя даже тряски, неизбежной, казалось бы, на неровной грунтовой дороге, и видеть как рядом летит, склонившись к конской шее дикий и прекрасный всадник. Как ветер и грива хлещут по бледному лицу.
Альгирдас наклонился еще ниже, заглянул ей в глаза, подмигнул и ударил своего скакуна пятками. Мелькнул
– Ну не зараза? – сердито поинтересовался Орнольф. – Обгонит он нас на короткой-то дистанции. Смотри-смотри – редкое зрелище, больше такого нигде не увидишь. Хельг сейчас выжмет из лошадки самолетную скорость. А то, что долго такой скачки ни одна лошадь не выдержит, это для него, понимаешь ли, не аргумент. Доберется до дома раньше нас и весь день счастлив будет.
– А тебе жалко, что ли? – удивилась Маришка. – Хорошо же, когда кто-то счастлив.
– Колдовство и мракобесие! – отрезал Орнольф, выжимая акселератор до упора.
Отращивать волосы Маришка все равно не собиралась. А в голове ее воцарились сумбур и беспорядок – такая ужасная каша, что даже думать ни о чем не хотелось, а просто открыть глаза и впитывать новые впечатления.
Какой уж там поцелуй на дороге! До того ли?
Шпильки оказались тяжелыми, – платиновыми, что ли? – к тому же покрытыми резьбой. Это логично, будь они гладкими – не удержались бы в волосах. А камешки Маришка, конечно, не опознала. Ну, не разбирается она в камнях, что тут поделать?
Похоже, придется начинать. Надо же узнать, в конце концов, за что именно ее зарежут, если занесет нелегкая в подворотню.
Здравый смысл подсказывал, что тут и подворотни не понадобится. Сияющие многогранники на концах шпилек были явно не из стекла. «Может, хрусталь?» – без особой надежды подумала Маришка. Ведь чтобы попадать на Межу ей выдали медальон из простого стекла с серебрением, так почему бы…
Почему бы Альгирдасу не закалывать волосы посеребренной дешевкой с хрустальным набалдашником? Отличная мысль, курсант Чавдарова! Пять баллов за свежесть идеи!
А дом их нисколько не походил на ту башенку, успевшую за месяц стать почти родной. Он походил бы на замок или на дворец с фантастической картинки, если бы дворцы и замки строили из золотистого дерева. Он был красивый. И он был большой. Очень. Как Эрмитаж. Ну, может, чуток поменьше.
Нет, на Эрмитаж этот дом тоже ни капельки не походил.
Вообще ни на что он не был похож… Сплошные галереи, подвесные мосты, крытые воздушные переходы – все легкое, прозрачное, сияющее на солнце. И как будто подвешенное высоко над землей почти без опоры.
– Это Воратинклис, – Альгирдас распахнул перед ней высокие резные двери. – Переводить на московитский не буду, даже не надейся. Подсказать могу: здесь Паук живет. Что чаще всего считают паучьим домом?
Добросовестно вспомнив все, начиная с подземных норок и заканчивая лазами в древесной коре, до паутины Маришка так и не додумалась.
– Хельг, у ребенка голова сейчас не тем занята, – прогудел Орнольф. – Чем у тебя голова занята?
Он строго взглянул на Маришку, и она совершенно не вовремя вернулась мыслями к медальону. Спросила себя: а с чего она взяла, что он стеклянный и посеребренный? Потому что пробы нет? Мило оказалось бы обнаружить пробу на волшебной вещице.
Узор на паркете в холле очень точно воспроизводил огромную, разбегающуюся из центра паутину. И от этого мысли снова сбились. А потом опять и опять. Орнольф говорил, что фейри брезгуют человеческими технологиями, но этот дом был буквально напичкан техникой. И волшебством. И драгоценностями. И чудесами. С каждым новым открытием что-то в голове прыгало, причем куда-то не туда. В конце концов Маришка сама себе стала напоминать «Тетрис», ту стадию игры, когда никаких рук уже не хватает, и фигурки громоздятся одна на другую без всякого порядка, где-то сбиваясь в кучку, где-то оставляя лакуны, и от этого хаоса голова идет кругом.
Может, это и имел в виду Орнольф, когда рассказывал, что люди на Меже сходят с ума? И, кстати, как же тогда быть с ним? Он сумасшедший или… Или что? Как по-твоему, курсант Чавдарова, это нормально целоваться посреди дороги с красивым парнем?
Дурацкий вопрос. Маришка готова была целоваться с Альгирдасом посреди автобана, не то что на каком-то проселке.
В таком вот, мягко говоря, неуверенном состоянии и застало ее появление новых людей.
…– Зал для высоких гостей
Тушью благоухает
Белые сливы в цвету, [30] – послышался рядом насмешливый голос. – Не заблудилась еще?
– А я знаю? – Маришка обернулась, но никого не увидела. Странное было ощущение: она в первый раз почувствовала, как натянулась и завибрировала ниточка, протянутая к ее сердцу. Чем-то похоже на «телефон» из веревки и майонезных баночек. Даже смешно отчего-то.
– В холл выбраться сможешь? – уточнил Альгирдас.
30
Еса Буссон, пер. В.Сановича
– Нет.
– Значит заблудилась. Сейчас я к тебе рыжего отправлю. Он выведет.
Справедливо рассудив, что уж Орнольф-то ее отыщет в любом закоулке этого бесконечного дома, Маришка только кивнула и двинулась дальше, осматриваться и удивляться. Чего уж теперь-то? Все равно крышу снесло – хуже уже не будет.
Орнольфа она увидела в следующей же зале, такой же светлой и воздушной, как все помещения Воратинклис. Датчанин смотрел поверх ее головы, Маришка невольно обернулась… и увидела Орнольфа. Помотала головой.