Охотник. Дилогия
Шрифт:
Многочисленные складские помещения арсенала, а также коридоры были освещены новомодными электрическими лампами. Хитроумные гномы возвели на одной из горных рек плотину и каким-то непостижимым способом умудрились извлекать прямо из воды это самое электричество. Единственным неудобством было то, что для его передачи пришлось вкапывать в землю столбы и тянуть между ними провода. Расточительно, конечно, но теперь для освещения улиц и помещений не нужно жечь вонючий керосин или отваливать бешеные деньжищи магам за их светящиеся шары. К тому
Старина Шкворень встретил нашего героя как обычно, то есть неласково, даже откровенно недоброжелательно, поскольку искренне ненавидел всяких «пользующихся добротой и доверчивостью отцов клана халявщиков-инородцев». Не то чтобы начальник арсенала был закоренелым человеконенавистником, просто он терпеть не мог, когда «наглые людишки» вваливаются в подведомственные ему складские помещения и начинают хозяйничать там, как в собственном доме.
– Здрав будь, старина Шкворень! – поздоровался елейным голосом Глан. – Я без ума от счастья в очередной раз лицезреть твою бородатую физию.
При этих его словах «бородатая физия» забавно сморщилась, будто гном сделал изрядный глоток безнадежно прокисшего пива.
– Явился, не запылился! – горестно проворчал мастер-оружейник и без лишних разговоров протянул руку разверстой дланью вверх: – Гони мандат, саранча!
Глан ничуть не обиделся, поскольку иного приема не ожидал. Извлек из нагрудного кармана сопроводительную записку и протянул гному со словами:
– Уважаемый Шкворень, надеюсь, в данный момент в твоем распоряжении имеется кто-нибудь из мастеров-оружейников?
– А что ты хотел? – неприветливо буркнул начальник арсенала.
– Мне бы очки справить, какие имеются у ваших машинистов, да со стеклышками не простыми, а особенными.
– Давай стекло, покамест ты тут мародерствовать будешь, парни сварганят.
– Ну почему же так сразу «мародерствовать»? – показушно возмутился юноша, протягивая Шкворню пару поляризованных стекол. – Чай, свой боеприпас не на стрельбище израсходовал…
– Да в курсах я, благодетель ты наш! – съехидничал бородач. – Счас тебя начну прям в зад лобызать…
– А вот этого не надо, – весьма правдоподобно «испугался» юноша, – еще понравится, не отвяжешься от тебя.
Гном ничуть не обиделся, лишь ухмыльнулся себе в бороду и, отрывая седалище от табурета, проворчал нехотя:
– Ладно, умник, поколе у тебя карт-бланш, приступай к своим бесчинствам, токо разору не чини: ящики не ломай, все, что не нужно, возвращай на место. А я пока к мастерам сгоняю с твоими стекляшками.
– Только поосторожнее, мастер Шкворень! – сказал Глан, передавая в руки гнома деревянный футляр с магическими стеклами. – Запасных у меня при себе нет.
Мастер-оружейник лишь покачал головой и, ничего не ответив «наглому человечишке»,
Наш герой тем временем отправился по известному ему маршруту вдоль многочисленных стеллажей, уютных загашников и слабо освещенных тупичков, предварительно выложив на стол мастера Шкворня все свои опустошенные до последнего патрона магазины. Заплечный мешок он повесил на вешалку при входе, а для складирования и транспортировки боеприпасов воспользовался тележкой, специально предназначенной для подобных целей.
Через полчаса он вернулся в конторку Шкворня, изрядно обремененный снаряженными винтовочными магазинами, патронами россыпью и гранатами всех типов. Там его уже ждали до соплей расстроенный очередным «варварским налетом» на вверенный ему склад мастер-оружейник и шикарные очки, удобно облегающие глаза и закрывающие едва ли не половину лица юноши. К очкам прилагался жесткий металлический футляр, обтянутый кожей и выложенный изнутри каким-то мягким губчатым материалом.
– Блеск! – радостно воскликнул Охотник, пряча очки в футляр. – Кому магарыч выкатывать, мастер Шкворень?
– Моя работа, – не без гордости констатировал мастер-оружейник, – токо никакого магарыча мне от такого засранца, как ты, не надо. Сам привык на дармовщинку отовариваться, думает – и другие такие же халявщики.
– Да что ты все заладил: «халявщик, дармовщинка»! – Бородатый брюзга все-таки вывел юношу из себя. – Я, может быть, на благо подгорного народа подвиг совершил, а ты за каждый патрон удавиться готов. Заваливай-ка лучше вечерком к Кривому Ханцу в «Удалого горняка», там узнаешь, какой из себя халявщик Глан эр-Энкин. Короче, не пожалеешь.
– Ладно, посмотрим, – смягчился Шкворень, – может быть, и приду. – И, протягивая юноше увесистый кожаный мешочек со звенящим содержимым, добродушно проворчал: – Тут тебе по ведомости еще кое-какое серебришко причитается. Держи, паря! Да расписаться, где положено, не забудь.
Через пять минут наш герой с основательно потяжелевшим мешком и в приподнятом состоянии духа вышел на свежий воздух. С независимым видом миновал копошащихся вокруг бронехода бородачей. Душевно попрощался с часовым на КПП и, негромко насвистывая «Славься, народ подгорный», бодрым шагом потопал в сторону «Нефритового павильона» к своей ненаглядной Рагни.
«Интересно, – весело подумал Глан, – дружище Иехорг уже успел принять на грудь из бутылочки, «случайно» оставленной бдительной супругой на кухне или каком ином месте? Скорее всего, парень уже вдрабадан. И не исключено, что еще до моего похода в питейное заведение малышке Рагни удастся навестить своего «забавного великанца».
Тут наш герой вспомнил, что с момента последнего приема пищи прошло как минимум полдня, с тех пор во рту у него, кроме чистой воды и гномьего эля, ничего не было. В животе тут же раздались громкие бурчания и жалобные попискивания.