Охотник. Кто-то мне за все заплатит!
Шрифт:
– У меня штамп стоит в паспорте, смотрите! – Мария Федоровна лихорадочно пролистала свой паспорт, показала участковому. – Смотрите!
– Ну… да, – важно кивнул участковый. – Но в бумаге сказано, что вы вчера выписались из квартиры, и сын ваш выписался. Потому – я не понимаю, почему вы не поставили печать о выписке в паспорте. Впрочем, это не мое дело, претензии к паспортному столу. Договор… ну да – вы получили деньги, должны покинуть помещение. Вот новый хозяин – даже свидетельство о собственности есть – вчерашним числом. Выписка из кадастра, печать нотариуса – все честь по чести! Подпись ваша?
– Моя! Но я не подписывала этот договор! Я подписывала другой договор!
– Вот что, дорогуша – то подписывала, то не подписывала, что за детство?! – участковый возмущенно фыркнул. – Вечные проблемы с этими алкашами!
– Какие алкаши?! – возмутилась Мария Федоровна, – да я вообще не пью!
И тут же осеклась, оглянувшись на стол с бутылкой шампанского.
– Ага. Не пью – за ухо лью! – иронично ухмыльнулся участковый. – Да от вас разит винищем! Все, я ухожу и попрошу вас, граждане, держитесь в рамках правового поля, чтобы не было проблем. Вы поняли меня?
– Что тут не понять, – усмехнулся новый хозяин квартиры. – Все будет чисто, тихо и без крови. Правильно, Мария Федоровна?! Ну вот. Собирайте вещи и сваливайте из моей квартиры. Внизу ждет «Газель», вас отвезут в ваш дом. Будете выступать – просто выкинем к подъезду, и будете там сидеть. Не упирайтесь, а делайте то, что положено!
– Мама, что происходит? – Сергар слышал разговор в прихожей и понял – беда! Проблемы!
– Нас обманули, сынок. – Мария Федоровна устало опустилась на табурет и сложила руки на коленях. – Прости. Нас обманули. Я все потеряла. Все. Это жулики. Бандиты.
– Бандиты?! – не веря своим ушам переспросил Сергар, подкатился к столу и взял в руки кухонный нож. – Обманули?!
– Эй, эй – ты не балуй! – мужчина в комбинезоне отшатнулся от Сергара, сделал шаг назад. – Шеф, у него нож!
– Назад, твари! – Сергар сам не заметил, как сказал это на своем языке, опомнился и повторил: – Твари, назад! Убью!
– Ты хочешь по-плохому? – усмехнулся Андрей. – Уродец, ты что о себе возомнил?! Да я тебя сейчас…
Он не договорил – пущенный рукой Сергара нож вонзился в косяк рядом с шеей бандита и замер, дрожа, будто от разочарования, не успев напиться крови.
Сергар схватил второй нож, такой же острый, со следами ржавчины с края лезвия. Он нашел его за столом в кухне, где тот пролежал лет пять, не меньше, и заточил.
– Следующий будет у тебя в горле!
– Сынок, не надо! Сынок! Тебя посадят! – Мария Федоровна бросилась к сыну и, обхватив его руками, закрыла телом. – Не трогайте его! Мы уедем! Не трогайте! Не трогайте нас…
Они ехали долго. Почти до вечера.
Вначале по городу – Сергар, несмотря на происшедшее, с интересом смотрел вокруг, на то, как живут люди. Он до сих пор ни разу не выходил на улицу.
Потом пошли предместья с маленькими старыми домишками, соседствующими с огромными, двух – и трехэтажными домами, пытающимися выглянуть из-за высоченных заборов с острыми пиками.
Дорога, вначале гладкая, покрытая поблескивающим в лучах солнца неизвестным Сергару составом, через несколько часов закончилась, началась трясучая, гадкая дорога с торчащими из нее крупными камнями и глубокими рытвинами, похожая на все тракты, что пересекали континент в мире Сергара. Там были дороги и получше, но в основном – вот такие, с рытвинами, заполняющимися дождевой водой и жидкой грязью. Ничего нового – деревня есть деревня. В любом из миров.
Они ехали в автомобиле, где, кроме них с Марией Федоровной, было еще двое подручных Андрея. Сам он сидел впереди, рядом с водителем, таким же угрюмым неприятным типом, смотревшим на мать с сыном, как на два куска дерьма.
Коляску засунули в кузов большой машины вместе с остальными вещами, Сергара бесцеремонно, как куклу, бросили на заднее сиденье легковушки, туда же затолкали и Марию Федоровну.
Женщина молчала – бледная как мел. Голова ее безвольно моталась. Она не плакала, ничего не говорила и еле дышала – будто уснула. Сергар тоже молчал – а о чем говорить? Их ограбили, и хорошо, если не убьют. И он знал – шансов никаких. Нет магии, нет ног, нет силы, чтобы положить этих тварей! Если бы он был в прежнем теле, если бы это был он, Сергар, боевой маг, опаленный огнем заклинаний, политый своей и чужой кровью! Не калека Олег, мышцы которого ослабли настолько, что он вряд ли поднял бы и мешок картошки!
Одно радовало – рефлексы, неожиданно, были совсем неплохи. Когда Сергар сегодня метнул нож, он почувствовал единение со сталью, как когда-то, в ином мире.
Зачем он его метнул? На что рассчитывал? Неужели думал, что эти люди испугаются, убегут от инвалида с ножичком?
Нет, не думал. Не рассчитывал. Но не смог сдержаться. Не смог. Ему хотелось броситься на этих людей, доползти и рвать, бить, кусать – пока не убьют!
И скорее бы уж убили… чем так жить. Сергар сразу понял, что Маму обманули. С той минуты, когда эти твари появились утром на пороге квартиры. Когда увидел рожу бандита, смотревшего на него так, будто он, «Олег», был не человеком, а тараканом, недостойным даже того, чтобы испачкать подошву башмака.
Такой взгляд Сергар видел у аристократов, пренебрежительно оглядывающих простолюдинов, а еще у крутых рубак, для которых человеческая жизнь не стоила и медяка – если тому просто хотелось есть или пить. Или взять женщину.
Сергар встречал и тех и других. С первыми он не общался – кто он такой для того, чтобы аристократ принял в свой круг общения? Вторые – с этими все сложнее. Они всегда были рядом. Всю жизнь Сергара. И отличался он от них только тем, что для него жизнь человека не потеряла ценности. Но уже давно Сергар подозревал, что пройдет еще лет десять, и он станет таким же – циничным, жестоким зверем. И ему было наплевать на это.
Дом был очень старым. Его построили не меньше чем лет двести назад. Темный, огромный, двухэтажный, он прогнул землю тяжестью своих бревен, и вокруг него образовалось что-то вроде пологого канала, в котором скопилась дождевая вода, оставшаяся после ночного ливня. В запущенном палисаднике цвели мальвы. Яблони, не так давно отцветшие, усыпаны сотнями завязей, превращающихся в зеленые пупырышки-яблочки, а возле забора торчал сруб колодца, накрытый почерневшей ветхой двускатной крышей. Чирикали воробьи, где-то куковала оголтелая кукушка. Покой, красота. И полнейшее захолустье – до ближайшего городка пятьдесят верст по проселку – непреодолимое препятствие, если у тебя нет автомобиля, и лучше – повышенной проходимости.