Шрифт:
Охотник
Глава 1
Их не зря звали непочтительными. Твари они и есть твари. Роэ даже немного отодвинул трубку от уха, чтобы не слышать истошного визга и самой похабной брани, что неслись из динамика. Дав выплеснуться части словесной грязи, он поднёс телефон к уху и, как только ему представилась возможность, невозмутимо спросил:
– Я не понял, этот ваш ублюдок… он… так и не сделал дела?
– Нет! Не сделал! Её охраняет Гнилая! – провизжала из трубки баба. – Ты, чертила долбаный, должен был сказать нам об этом. Должен был сказать… Должен был сказать…
И снова грязь вперемешку с проклятиями сплошным потоком полилась из телефона. Но среди этого звукового мусора, среди проклятий и нелепых угроз, Роэ отметил для себя три вещи. Во-первых, дело не сделано,
«Уроды». Роэ не смог сдержаться, он даже засмеялся, отключая телефон. Ему их было не жалко. Сброд… Бесполезные ничтожества, которым ничего нельзя поручить. Потеряли свою реликвию! Да и хрен с ними… Так им и надо. Он опять усмехнулся, представив, как это их взбесило. Впрочем, смех смехом, а дело-то не сделано. И… червя охранял кто-то такой, кто чуть ли не до дефекации напугал молодую Мать из Южного табора. А Бледная Госпожа ждёт от него результата. Роэ отставил чашку с крепчайшим кофе. Как жаль, что сейчас нельзя курить в заведениях. Он задумался и вспомнил вот что… Да, когда он кружил вокруг дома, в котором живёт девка-червь, то чувствовал что-то неприятное. Что-то холодное за грудиной и в горле. Это чувство напоминало давно забытое им ощущение приближающейся тошноты.
«Интересно, Мартышка это тоже почувствовал?»
Виталий Леонидович закатил глаза к потолку. И, глядя в потолок, стал думать. И чем больше он думал, тем меньше ситуация ему нравилась. Госпожа, появившись в любую секунду и в любом месте, спросит его, найден ли червь, наказан ли? И он ответит, что найден, но не наказан. И на логичный вопрос «Почему?» ему придётся что-то лепетать насчёт стража, охраняющего червя. «Страж? И что это за страж?» – конечно же, спросит Бледная. И что он ей на это ответит?
«А Бог его знает, госпожа, мне от него хреновато становилось, но видеть я его не видал, и это всё, что я могу о нём сказать. А ещё его дессы до смерти испугались, он у них ножик семейный отобрал».
Да, хорош он будет. Роэман вернулся к своей чашке чёрного, как нефть, кофе. Он понял, что ему необходимо как минимум выяснить, что за страж охранял червя, а если рассудить по-хорошему, то ему необходимо найти способ этого стража обойти и выполнить повеление Бледной Госпожи. Да-а… Теперь это дело оказывалось не таким уж и простым, как он поначалу думал.
Роэ залпом допил кофе и поспешил на улицу, чтобы побыстрее закурить.
У него была липкая рукоять. Кажется, она была плотно обмотана какой-то старой, грязной, неприятно пахнувшей тряпкой, которая, стоило сжать пальцы, намертво прилипала к руке. Нож невозможно было сразу выпустить, тем более уронить случайно. Она попробовала… Немного разжала пальцы, но тесак не упал вниз, на кровать, а так и висел, прилипнув к тонкой девичей ладони. Светлана с удовольствием разглядывала его. Лезвие у основания сантиметров пять, длиною, ну… почти в локоть, железо толстое, тёмно-серое, в чёрных разводах. С одной стороны не заточено, с другой стороны белая кромка, даже на вид ужасно острая. Нож был по-настоящему страшен, но его хотелось держать в руке. Кажется, он придавал ей… нет, не сил, а уверенности в себе. Светлана наотмашь разрубила воздух. От одного звука самой стало страшно. Сейчас она и не думала о том, что за этим ножом могут прийти хозяева. Сейчас она получала удовольствие только от того, что можно держать его в руке. И ещё, она даже не отдавала себе в этом отчёт, но ей хотелось как-нибудь испытать его. Но тут как раз подошло время гигиенических процедур, которые нужно было проводить с мамой. И поэтому Светлана нехотя разжала прилипавшие к рукояти пальцы и положила этот страшный нож туда, где на него никто случайно не наткнётся. Себе под подушку. Она пошла в ванную, взяла таз и налила в него тёплой воды, достала из шкафчика средства гигиены, губки, дезинфекторы и понесла всё это в мамину комнату, а сама всё думала об этом страшном и чарующем приобретении. Девочка была так увлечена ножом, что практически забыла о той, кто ей этот нож дал. Она не вспоминала об Элегантной Даме, как не вспоминала и о том чумазом пацане, что на неё с этим ножом бросился. Забыла, напрочь забыла про них. Это серое железо с липкой рукоятью и белой, смертельно острой кромкой заслонило собой всё остальное. Даже то, о чём ей как раз и нужно было задуматься в первую очередь. А ведь ей нужно было подумать о том, откуда взялся этот чумазый…, кажется, Дама назвала его дессой… И зачем он кинулся на неё? А Света думала о ноже. Обмывала маму и размышляла в основном о том, можно ли как-нибудь, хоть каким-нибудь способом протащить оружие в Истоки. Там-то она обязательно найдёт то, на чём можно будет его опробовать. Ну не на бумаге же испытывать нож? На бумаге неинтересно.
Такое было со Светланой в первый раз. Она была почему-то уверена, что если она ляжет спать с ножом в руке, он обязательно окажется там, с нею, в её сне. Девочка уже сбегала за братьями в садик, уже дождалась сиделку, успела помыть пол на кухне, сварить макароны папе на завтрак, и всё это время она ждала той минуты, когда можно будет лечь спать. За окном давным-давно стемнело, но время едва перевалило за девять часов. Братья сидели за компьютером и по своему обыкновению ругались.
– Услышу ещё одно обзывательство, – пообещала им Светлана с затаённой надеждой, – выключаете компьютер и ложитесь спать.
Макс и Колька покосились на неё и, зная, что сестра в таких случаях не шутит, притихли. А девочка легла на кровать засунула правую руку под подушку, надеясь нащупать ею нож, и… порезалась! Боль была тупой, не сильной. Но от неожиданности она едва слышно вскрикнула: «Ай, блин…» и выдернула руку из-под подушки.
Большие, тяжёлые капли тёмной крови сразу упали на пододеяльник. Рука была просто располосована от мизинца до сгиба кисти. «Как так можно было порезаться?». Девочка зажала рану и поглядела на пододеяльник.
«Ну вот, опять стирать, а он и так ветхий!».
Она слезла с кровати и заметила, что братья внимательно смотрят на неё.
– Ну, что? – резко спросила она у них. – Играйте.
– Свет, ты порезалась?
– Свет, а чем?
– Играйте, я вам сказала, – ответила она.
Девочка прошла в ванную, оставляя капли на полу, и осмотрела рану. Рана была глубокой, уж что-что, а резал ножичек хорошо. Боль, может, и отступила, но кровь, не останавливаясь, капала и капала в раковину. Света стала смывать её водой, но это не помогало. Нужен был бинт, но бинта в ванной не было, и пришлось обмотать руку туалетной бумагой, которая тут же пропиталась кровью и стала ужасно выглядеть, но кровь, кажется, она остановила. Только после этого девочка вышла из ванной и на ходу, вытирая капли крови на полу, пошла к себе в комнату. А войдя – ужаснулась: её братья, её глупые, маленькие братья, Макс и Коля, стояли у её кровати, и Колька держал в руке этот самый нож. В этом было что-то… что-то противоестественное: дети и страшное чёрное железо. Забыв про руку, Светлана вытаращила глаза и почти крикнула:
– Кто разрешил?
Глупость! Она сразу поняла: этого делать было нельзя. Нужно было спокойно подойти, забрать этот страшный предмет из детских рук, а уже потом как следует отругать мальчишек… Ну хотя бы за то, что осмелились копаться в её постели.
А сейчас Коля, перепугавшись грозной сестры, – они, кстати, оба испугались, – резко опустил нож вниз и едва-едва задел свою правую ногу чёрным металлом. Чуть выше колена.
Нож слегка коснулся ноги ребёнка, но Света уже знала, что будет. Ещё до того, как по стареньким штанам Кольки стало расползаться чёрное пятно, она кинулась к нему и выхватила у него этот страшный предмет. Выхватила, бросила его на кровать и даже не стала ругать братьев, подхватила Колю на руки и понесла в ванную, на ходу приказав:
– Максим, на кухне в аптечке бинт, неси.
Всё-таки мальчишки, после того что произошло с родителями, повзрослели. Они ругались за компьютер, как дети; как дети, не хотели идти в садик или ложиться спать. Как дети, не хотели есть, что дают, и вечно клянчили сладкого, но сейчас они вели себя совсем как взрослые. Коля, хотя вся нога была в крови, молчал и почти не морщился, когда Света мазала рану йодом, а Максим помогал сестре. Без слов и вполне себе осмысленно.
– Вы тупые, – наконец произнесла она, когда повязка кое-как, но уже держалась на ноге брата; она поправила её и добавила строго: – Чтобы никто и никогда… Чтобы не смели трогать на моей кровати ничего, слышали?