"Охотник. Здесь слезам не верят!"
Шрифт:
– Вызвали...
– откликнулся опер, с чувством досады и непонятного гнева наблюдающего, как эксперт уложил прямее почти напрочь отрезанную голову девушки. Зрелище было не из приятных, но он не отвел взгляда, в отличие от следовательши, которую едва не вырвало прямо на пол.
Молодая еще, не обвыкла!
– с некоторым самодовольством отметил опер - Вот потаскала бы труп бомжа, полежавшего в теплотрассе, тогда бы узнала, что такое настоящий труп! А тут что - чистая девица, аккуратная, что твоя курочка! Чего уж такие страсти-то?
Впрочем - Свистунов знал одного участкового, который проработал
Закончили через час - особо осматривать тут было нечего. Тем более, что приехала труповозка. Обнаженные трупы погрузили в черные, плотные мешки, стараясь, чтобы голова девушки не отвалилась насовсем - кто-то так ее рубанул-резанул, что голова держалась на лоскуте кожи - затянули замки-молнии, и два новоиспеченных покойника отправились в свой последний путь, в который не покупают билетов.
Свистунов проводил взглядов санитаров, больше похожих на алкашей-доходяг, и широким шагом пошел прочь из комнаты. Нужно сделать обход, опросить постояльцев - работы много, и никто ее себе не возьмет. А хотелось бы! Ненавистный поквартирный обход! Или, точнее, "пономерной" - ходишь, говоришь с этими долбоособями, и получаешь в ответ агрессию, издевку, возмущение и неприязнь - это как минимум. А как максимум - нож в брюхо, как Васька Спиридонов.
Не любит народ полицию, ох, как не любит! И бояться перестал. Старики рассказывали - раньше, когда шел по улице милиционер, даже гопники материться переставали, жались к стеночке! А тут...того и гляди по башке сзади охобачат! Кирпичом! Народ злой, народ подлый - ничего романтичного, как он думал когда-то...давно...уже и забыл когда. Мечтал работать в розыске, а теперь...теперь бы лучше куда-то в ГАИ перевестись! И народ почище, и бабок больше. Опером особо много не срубишь, да и прижали крепко. Впрочем - говорят, что гаишников тоже прижали, сплошные "негласки" - пасут, как колхозник гусей! Шаг влево, шаг вправо - башку прочь!
Нет, там тоже несладко. А где сладко? Где нужно работать, чтобы суметь снять такой вот номер, и чтобы рядом с тобой лежала стройная сисястая красотка? Уж точно не в ментуре, тут таких бабок не заработаешь!
Раздосадованный, распаленный упадническими мыслями, Свистунов постучал в первую дверь справа от номера, и с отвращением вперился взглядом в небритую кавказскую физиономию, появившуюся в дверном проеме:
– Лейтенант полиции Свистунов, уголовный розыск! Мне нужно с вами поговорить.
Он шагнул за порог, оттесняя плечом волосатого, как орангутанг, и такого же кривоного низкорослого кавказца, и не слушая его причитания и возмущенные выкрики, уселся за стол в гостиной.
Хреново этот день начался, и по закону подлости должен закончиться еще хуже. Проверено, ошибок нет. Перед глазами снова мелькнуло обнаженное тело девушки, и Свистунов вдруг подумал о том, что тот, кто уничтожил такую красоту должен умереть. Это неправильно, когда красотки умирают, а вот такие волосатые обезьяны живут, и тискают шлюх потными лапами! Это неправильно, это не по делу! Убийцу обязательно нужно найти! Или убийц...
Только вот шансов мало - сработано профессионально, никаких следов, кроме трупов и крови. Даже видеозаписей нет - унесли, гады! И как вот их искать? Что может сказать этот волосатый истукан, кроме матерных слов и названий кавказских блюд?! Задрючить бы его, нагнуть, как следует! Может через ФМС проверить, может нарушения какие-нибудь? Опять же - бабок срубить можно, если что...жирный, видать, клоп!
– Итак, господин Магомедов, для начала предъявите ваши документы - паспорт, ну и все остальное. А потом поговорим!
– зловеще-вежливо бросил Свистунов, фиксируя пристальным взглядом толстогубое лицо приезжего. Тот не дрогнул, лишь пожал плечами и протянул зеленый паспорт - надо, так надо. Свистунов снова вздохнул - похоже, что улова не будет. Спокоен, "шарик", значит с документами все в порядке. Не суетится, не лебезит подобострастно. Облом-с!
Ну что же..."отрицательный результат - тоже результат" - как говорил один знакомый геолог - будем работать.
***
Семен Георгиевич затянул пояс своего зеленого комбинезона, вздохнул, поправил шапочку. Настроение у него было ниже плинтуса. Завтра день рождения, юбилей, так сказать - все-таки пятьдесят пять лет. Радости - никакой. Совсем никакой. Начнут поздравлять - жена, дети, внуки. Потом присоединяться коллеги, друзья, и просто те, кто хочет от него чего-то. Например, чтобы вскрыл вне очереди и дал свое экспертное заключение.
Менты, прокурорские, и вся эта шушера, вечно вьющаяся возле прозекторской, сующая дешевые "сучкИ"-коньяки, заискивающая и панибратствующая. Надоело! На пенсию уйти, что ли? От этой трупной вони, от внутренностей, наполненных полупереваренными обедами, от кафеля, заляпанного красными брызгами, от зарплаты, которая никак не компенсирует то, что он видит и нюхает каждый день. А ведь когда-то шел учиться на врача, мечтая помогать людям! Хотел стать великим, вроде Пирогова, или Пастера! А кем стал? Патологоанатомом! В трупах ковыряется! Внутренности рассматривает! Может, хватит всего этого?
Семен Георгиевич обвел взглядом длинное помещение, в котором стройными рядами стояли оцинкованные столы, занятые почти на сто процентов, и снова вздохнул, не морщась от запаха формалина, хлорки и тлена. Он уже привык, и не замечал запаха, пропитавшего его кожу так, что посетители иногда морщились, думая, что он этого не замечает. Зомби! Он - настоящий зомби, провонявший трупняком!
А если подумать, с другой стороны - хорошая зарплата, уважение, да и подношения - тоже нелишни, хоть он уже лет десять как не пьет. Ведущий эксперт, к мнению которого прислушиваются коллеги - разве этого мало? Двое одногруппников по университету стали наркоманами, еще двое - спились. Одного закрыли за торговлю наркотическими препаратами. Остальные прозябают где-то в заштатных клиниках - так что лучше, работать терапевтом за жалкие гроши, или копаться в чреве у покойников, заслужив себе этим прочную репутацию знающего эксперта?