"Охотник. Здесь слезам не верят!"
Шрифт:
И насчет пенсии погорячился - попробуй, выживи на пенсию, которую дает наше доброе государство! Сдохнешь с голоду, пожалуй! Нет уж, надо тащить свой крест и дальше. По крайней мере, ему повезло больше, чем многим одноклассникам, одногруппникам, и уж тем более этим несчастным, что сейчас заняли свои места на прозекторских столах. Сегодня вскрывал молодую девушку - красавица, глаз не отвести! Чем-то похожа на дочь (тьфу-тьфу!). Тело - мечта мужчины! Нашпигована спермой - как термос чаем! Не упустила перед смертью, насладилась. Девственницей была... Никаких следов насилия, кроме...отрезанной головы. Какая-то сволочь взяла, и
Кавказский след? Арабы? Террористы? Или просто захотели трахнуть красивую молодую женщину, сделали свое грязное дело, а потом отрезали голову, как барану? Все может быть, но...следов насилия все-таки нет. Секс у нее был по согласию...наверное. Могли, впрочем, и пригрозить, тогда сама бы раздвинула ноги. Сперма от одного человека, так что групповухи не было. Жаль девчонку!
Патологоанатом шагнул к столу, накрытому простыней, из-под которой торчали крупные белые ступни с привязанной биркой - номер, и дата. Сдернул простыню, и недоуменно поднял брови: молодой парень, высокий, крепкий, худощавый, мускулистый,как прыгуны с шестом, или пловцы. Лицо белое, правая сторона изуродована старым шрамом, тянущимся от глаза к подбородку, да и сам подбородок как-то перекошен, будто кто-то наступил на голову здоровенной ножищей, раздавил, да так и оставил. И это все безобразие срослось, сделав из красивого молодого человека подобие изделия доктора Франкенштейна.
Во лбу вмятина, которая очень удивила повидавшего виды Семена Георгиевича - после такого ранения в лоб люди не живут! Пуля должна была превратить в кашу мозг, да что там превратить - снести полчерепа, как топором! Однако - вот голова, вот вмятина, старая, затянувшаяся кожей, а вот...вот и выходное отверстие - тоже давно заросшее, проплешина среди густых русых волос.
Всю грудную клетку парня испещряли вмятины от старых пулевых ранений - уж чего-чего, а опытный патологоанатом сразу же отличит пулевое ранение от любой другой раны, опыт - его не пропьешь, даже если тебе наливают трехлетний армянский!
– Где же тебе так досталось?
– прогудел Семен Георгиевич, удивленно тараща глаза - Никогда такого не видел! И ты с такими ранениями выжил?! Чудны дела твои, Господи... А от чего же умер? От чего, от чего...умм...умм...ла-ла-ла...
У Семена Георгиевича внезапно совершенно исправилось настроение, и он начал мычать какую-то непонятную, где-то слышанную мелодийку, не в такт, но от души. Вот лежит молодой парень - красивый, сильный, и что? Что с того, что он молодой и сильный? Был... Он мертв, а немолодой и не красивый патологоанатом - жив! И пойдет домой! После того, как вскроет этого жеребчика. И ждут Семена Георгиевича объятия любимой жены, утка с яблоками, салатики, ледяное пиво (крепкое он не пил, но пивко иногда потреблял, да...), торт, и еще много, много хорошего! Потому что живому все хорошо, а вот мертвому...мертвому уже все равно. Совсем - все.
– Так от чего же ты у нас помер, а?
– голос патологоанатома был ласковым, будто говорил он не с покойником, а с любимой супругой - Не скажешь? Нет, не скажешь! Потому, что ты покойник! А покойники не говорят, да, не говорят! А я поспрошаю санитаров, которые тебя принимали - откуда ты взялся, такой "красивый"?
Семен Георгиевич обошел стол, подошел к столику с заранее приготовленными инструментами, взял большой скальпель
– Ну что же, приступим, помолясь?
– патологоанатом примерился, и решительно погрузил скальпель в брюшину покойника. Скальпель ушел сантиметра на три, брызнула кровь, заливая руки эксперта, стол, кожу вскрываемого трупа.
И вдруг..."труп" открыл глаза, издал глухой, утробный рык, а затем с размаху врезал в глаз Семену Георгиевичу здоровенным кулачищем!
Искры! Боль! Шок!
Семен Георгиевич пришел в себя на полу, опершись на руки, очумело глядя на то, как "покойный" слезает со стола, недоуменно смотрит по сторонам, потом на себя - вниз, на торчащий из живота скальпель - достает скальпель из раны и отбрасывает в сторону. Потом покойник подошел к патологоанатому, из ноздри которого катится красная струйка, и с силой ударил его в лицо так, что хрустнула носовая перегородка, а в голове эксперта вспыхнул красный шар боли.
Последней мыслью Семена Георгиевича не была мысль о завтрашнем дне рождения, не о семье, не о пройденном жизненном пути - перед его глазами мотались гениталии ожившего покойника, и патологоанатом механически подумал: "А чего он такой большой? Это ненормально!" И сознание потухло.
Когда очнулся, почувствовал, что лежит в луже. И состав этой лужи был очевиден. Не стоило пить так много чая, теперь весь этот чай на полу, под спиной - мочевой пузырь расслабился, когда Семен Георгиевич лежал без сознания, вот и результат.
Ощупал лицо. Глаз заплыл, нос распух. Подвигал челюстью - цела, хоть и болит. Похоже, что парень хорошенько его отходил. Но не убил! И это радует. Почему-то ужасно хочется жить, хотя только сегодня утром казалось, что такая жизнь - это равносильно смерти.
Вот так и бывает - коснись тебя крыло ангела смерти, избегни неминуемой гибели - и все твои неурядицы станут просто смешными, как разборки в детской песочнице между детсадовцами младшей группы.
Поднялся, и первое, что сделал - посмотрел на ТОТ стол. Само собой - никого! А где "труп"? Куда он делся?
Семен Георгиевич побрел в свой кабинет. Идти было тяжело. Тело болело, лицо ломило, голова раскалывалась, и коридор слегка кружился, как после крепкой порции водки. Сотрясение мозга, чего уж там думать...досталось голове.
Острый глаз отметил - перед дверями кабинета капельки крови, на самой двери - отпечаток руки. Красный, уже подсохший. Он там?! Может не ходить туда?!
Семен Георгиевич на цыпочках отошел от двери и потрусил по коридору, задыхаясь, чмокая мокрыми ногами, неприятно скользящими в кожаных туфлях. Старые туфли, удобные. Можно было бы и тапочки надеть перед работой, но...это же не пляж! Должны быть соблюдены какие-то приличия? Или нет? Расхлябанность, непрофессионализм начинается с малого, а Семен Георгиевич непрофессионалом не был.
Охранник лежал возле столика, на выходе из морга. Рядом газета, на которой четко отпечаталась нога сорок пятого размера. Вернее - ботинок, похожий на тот, что носил сам Семен Георгиевич. Зомби ушел?!
Патологоанатом облегченно вздохнул, постоял секунд пять, успокаивая дыхание, и только потом наклонился к охраннику. Тот был жив, пульс нормальный, хорошего наполнения. Потеря сознания. Почему? Ясно - почему. На шее красная полоска - удар ребром ладони. Мастерски сработано. Подошел сзади, врезал, и на выход. Ну что скажешь - молодец, зомби!