Охотник
Шрифт:
Рой собрал оставшиеся меха в своей спальне и, уходя, попытался избежать оскорбительно откровенного взгляда невестки. Но она застигла его на лестнице.
— Тебе не следовало бы возвращаться к нам, если уж ты проводишь там время до утра, — сказала она. — Это не годится!
Он не ответил, он даже не глядел ей в глаза. Он молча ушел, возмущенный и униженный, и только удовольствие пройтись средь бела дня по Сент-Эллену несколько успокоило его.
По мере того как лес и пашни уступали место городу, природное бесплодие земли становилось все явственней. С окраин города и до самого озера Гурон небольшие ровные площадки были вздыблены и сдавлены мощными гранитными скалами, голыми, дикими; и редкие ели среди них насмешливо торчали, словно
По пути все приветливо здоровались с ним. Встречных постарше он знал по имени, но было много новичков, которые приходили каждый год или подрастали в его отсутствие, и тех он не знал. На дощатом тротуаре перед маленьким бревенчатым зданием лавки Рой на мгновение задержался, разглядывая новую вывеску.
— «П.Дюкэн», — читал он вслух. — «Мясо и Бакалея. Мука и Фураж». — Он перечитал надпись и стал искать на вывеске что-нибудь получше. — «Нет ароматнее чая Салада! Курите сигареты „Консульские“!» «Пейте апельсиновый сок!» «П.Дюкэн. Мясо и Бакалея». Последний, сокращенный вариант украшал стекло входной двери. Он отворил ее и вошел.
— Привет лучшему жениху во всем Муск-о-ги! — закричал он молодому брюнету, стоявшему за опрятным прилавком. — Или, может, ты уже не жених, Пит?
— Ей-богу, да это Рой. Сватай меня, Рой, сватай! Я ждал тебя не раньше, чем через два-три дня. А ты видел, что инспектор только что прошел по дороге встречать тебя? — Рой невольно оглянулся, а вдруг Дюкэн и вправду не шутит, но француз захохотал. — Что, попался?
— А я не прочь повидать инспектора, — вежливо сказал Рой. — У меня хорошие меха.
— Хорошие и законные, — сказал Пит Дюкэн. Он снял чистый белый передник и протянул его какой-то толстушке, которая улыбнулась Рою, когда он попытался разглядеть, какая же это из сестер Филлипс.
Дюкэн провел его через жарко натопленную лавку в заднюю комнату, которая служила ему конторой. Это была продолговатая комната с письменным столом, протертой кушеткой, чистыми занавесками. Дюкэн сел за стол и стал принимать у Роя меха, тщательно их разглядывая.
— А какие сейчас цены? — спросил его Рой.
— Неважные, — сказал Дюкэн. — Военный бум спадает. Скоро трудно будет сбывать меха. Цены падают, Рой.
— А цены на продукты растут, — подхватил Рой. Это было сказано не в адрес Дюкэна, но о странной особенности цен, не дававшей человеку прокормиться на заработок. — Все цены растут, но как только случится тебе что-нибудь продавать, они сейчас же падают.
— Денег становится мало, Рой.
— А как у фермеров?
— Опять о кредите просят.
— Это я знаю, — сказал Рой, думая о Сэме.
Они больше ни о чем не говорили, пока не сторговались о цене за меха. Рой не знал городских цен, но свою цену он у Пита выторговал, как тот ни упирался. Это было нелегко, но выручка оправдала его ожидания и Рой был доволен. Дюкэн записал цену каждой шкурки, подвел итог и спросил Роя, пустить ли эту сумму, как обычно, на оплату зимнего заказа.
— Подожди немного, Пит, — сказал Рой. — Я дам тебе знать.
— Если тебе нужны сейчас деньги, а зимний провиант в кредит, ты скажи, Рой, тебе я всегда поверю.
Дюкэн предлагал это по-дружески, и по-своему он был другом и Рою и всем трапперам Сент-Эллена. Для первого раза он снабжал в кредит любого траппера под улов, некоторых он ссужал на два и даже на три сезона, но на большее не шел ни для кого. Дюкэн на опыте убедился, что кредит вовсе не означает безнадежного долга: при надлежащем контроле это просто выгодное помещение денег. В операциях с трапперами ему был обеспечен возврат ссуды в виде мехов. Он гарантировал себя от риска, став представителем пушной компании, к которому трапперы все равно вынуждены были нести свои меха в уплату за долги. Иначе им не получить никаких продуктов из лавки Пита Дюкэна, да и от других лавочников городка. Но эта система распространялась только на трапперов, а не на фермеров. Дюкэн редко кредитовал фермера, хотя известны были исключения. С мелкими фермерами и издольщиками он практиковал обмен своих товаров на их продукты. Меновая торговля отжила свой век еще при его дедушке, уже отец торговал на наличные. Но Пит унаследовал лавку, когда у нее не было ни оборота, ни наличных, словом ничего. Его отец — прижимистый французский буржуа — славился своей чисто бретонской, копеечной расчетливостью. К тому времени, когда он умер, даже репутация Дюкэнов пошатнулась. Но его сын вернулся со второй мировой войны с маленькими черными усиками, трезвой коммерческой оценкой ближнего и деловой сметкой, которую быстро развила в нем должность сержанта по хозяйственной части. Он стал торговать всем и со всеми, беря на себя как можно больше представительств и завязывая как можно больше новых связей; торгуя честно, когда приходилось быть честным; торгуя нечестно, когда это сулило доход и не грозило ничем, даже потерей честного имени. Он был хороший лавочник, и его маленький магазин стал своего рода теплым, чистым, хорошо снабженным клубом для всего Сент-Эллена, двери которого были раскрыты и для сравнительно богатого и для сравнительно бедного клиента, чьи нужды здесь обслуживались Питом тем охотнее, что это приносило ему хороший доход и привольное житье. Пит был самым удачливым человеком во всем Сент-Эллене.
— Что, Сэм должен тебе что-нибудь? — спросил его Рой.
— Всего несколько долларов, которые он занял в августе, — ответил Пит. — Мне очень неприятна вся эта история с продажей свиньи, но если бы не я, ее купил бы кто-нибудь другой, а я дал ему хорошую цену.
Рой понимал это.
— Возьми то, что он тебе должен, из пушных денег, но больше ему взаймы не давай.
— Ладно, Рой, — лицо Дюкэна стало озабоченным. — Скажи, Рой, ты ведь не думаешь остаться с ним в городе? Он говорил, что будет тебя просить об этом.
— Я еще не знаю, — сказал Рой, — но ты все-таки отложи мне все необходимое на зиму. Если провиант мне не понадобится, я дам тебе знать.
— А ты слышал, что Энди Эндрюс бродит где-то поблизости? — сказал Дюкэн. В сущности, это был не вопрос, а предупреждение.
Рой никак не отозвался на это, он составил список того, что ему нужно на зиму, на обороте рекламного проспекта универмага в Торонто и отдал его Дюкэну. Потом они вместе прошли по лавке, отмечая те лакомства и роскошества, о которых не вспомнил Рой. Тут он добавил к заказу сушеных фруктов, консервированной вишни, паштета, еще несколько банок джема и два пакета мятных леденцов как самых выгодных конфет. Рой примерил пару коротких резиновых сапог. Для леса они вовсе не подходили, но он купил их и положил на самое дно своего мешка. Мешок он оставил продавщице, выполнявшей заказ, напомнив ей, что шесть десятков яиц надо положить вместе с хлебом непременно сверху, а масло в жестянках — в самый низ, вместе с сапогами.
Они вернулись в заднюю комнату, где Пит Дюкэн налил Рою большой стакан Блэк-энд-Блю, хлебной водки шотландского рецепта, девяностоградусной, как стояло на бутылке. Этот стакан, подносимый Дюкэном, был всегда первым после возвращения Роя из леса. За ним следовали другие, но ни один не бывал так вкусен, даже второй, который следовал непосредственно за первым.
— Да, всего тебя как плугом вспахивает, — сказал Рой. Его сразу забрало, он побагровел, и глаза у него заблестели.
— Хочешь парочку бутылок в твой мешок?