Охотник

Шэн Л. Дж.

Хантер взял прядь моих свежеподстриженных волос и погладил ее. Мы оба любовались их поразительной мягкостью. Они были такими нежными, что я боялась, они растают между его пальцами словно масло.

– То, что ты отстригла волосы, не помешает мне схватиться за них, когда мы займемся сексом, – бесстрастно произнес он.

Я отвела взгляд, чувствуя, как краснеет лицо.

– Так в моей спальне есть паук или нет? – спросила я, тяжело дыша.

Хантер, все так же хмуро глядя на мои волосы, сделал еще один шаг вперед. Я снова отступила

назад, стараясь не задеть плитку.

– Хитрая маленькая банши, ты заставила нас всех поверить, будто у тебя невзрачная внешность.

– У меня невзрачная внешность, – возразила я, все еще беспокоясь из-за паука.

Он помотал головой, скользнув взглядом от моих волос к глазам.

– Что же мне с тобой делать, aingeal dian? – Хантер обхватил ладонями мое лицо и шею, запрокидывая голову.

Наблюдать, как он рассматривает меня – все равно что быть погребенной заживо. Пока он не посмотрел на меня, я чувствовала, будто живу не в той шкуре, не с тем лицом. От его взгляда я чувствовала себя красивой, и это вызывало серьезное привыкание.

Я невольно сделала еще один шаг назад. На этот раз моя спина с тихим глухим стуком ударилась о плитку.

– Мы должны прекратить, – прохрипела я.

– Что прекратить? – Он притворился невинным, а выражение его лица стало отрешенным.

– То, что между нами происходит. Ты мастер интрижек. Я нет. Я пришла, только чтобы выяснить, есть ли в моей комнате паук.

– Его нет, – просто сказал он и потянулся рукой мне за спину. – И давай перестанем оскорблять твои умственные способности, делая вид, будто все это из-за гребаного паука.

– Ты сам придумал этот план, – напомнила я.

Пока его тело приближалось к моему, такое мучительно горячее, манящее и неотразимое, я размышляла о количестве.

О количестве сердец, погибших после пробужденной Хантером бури.

О количестве раз, когда он слышал «нет» и с легкостью превращал его в «да».

О количестве слез, пролитых из-за этого великолепного создания, неспособного не быть таким, какое есть.

– Да, – процедил он, прижимая меня к стене – моя грудь прислонилась к верхней части его живота, наши бедра оказались на одной линии, а губы почти соприкасались. – Но я никогда не гнушаюсь оскорблять собственные умственные способности.

– Хантер Фитцпатрик, каковы ваши намерения касательно моей добродетели? – Я посмотрела на него, впервые спрашивая его прямо, по-настоящему.

Он ухмыльнулся мне.

– Удивительно, что вы спрашиваете, мисс Бреннан. Боюсь, я нацелен на полное уничтожение.

Одним быстрым движением он включил душ и намочил нас обоих. Я вскрикнула, хватаясь за него, когда холодная вода стала жестоко лупить по моему телу. Услышала его хриплый смех, когда он подхватил меня и обернул вокруг себя, как осьминога, а потом прижался к моим губам, пока я не успела возразить.

Где-то на задворках разума я припоминала, что в гостиной меня ждали

подруги и что одна из них был кровной родственницей человека, который жадно поглощал меня в душе, пока мы с ним оба оставались полностью одеты – я все в том же красном платье и туфлях в тон.

А еще от меня не ускользнуло, что я совершала ту самую ошибку, которую еще несколько минут назад, сидя в гостиной, поклялась не совершать, когда Эшлинг напомнила мне, кем был ее брат. Но я была совершенно беспомощна.

В плену его чар.

– Ты омар, – прошептала я посреди поцелуя, когда он принялся языком изучать мой рот.

Я нащупала его достоинство через ткань штанов и стала непроизвольно его потирать, чувствуя, как оно набухает и подрагивает. Он был моим средством самолечения. Моим алкоголем. Моим наркотиком. Моей непрописанной таблеткой от синдрома дефицита внимания, созданной, чтобы повысить мои способности выражения эмоций.

– Это отсылка к «Друзьям»? А то я из поколения Z и не до конца погружен в поп-культуру девяностых. – Хантер отодвинул мои трусики в сторону под подолом платья и принялся ласкать меня пальцами.

Я застонала, когда он снова коснулся меня внутри. Там все еще болело после того, как вчера он проникал в меня пальцами и языком. Но каждый ноющий сантиметр плоти обхватывал его, сжимал и принимал.

Добро пожаловать домой.

– Омары – природные шлюхи. Просто обладают потрясающей репутацией моногамных существ. Что… глупо. Очень глупо. Они в буквальном смысле тараканы океана, – молола я, позволяя ему целовать меня под струями воды. Он замычал мне в шею и спустился поцелуями к моей груди.

– Ненавижу омаров. – Я вздохнула, когда он согнул пальцы так, что все мышцы внутри сжались. Мне отчаянно хотелось оставаться за пределами этого мгновения, впитывать его издалека. – И ненавижу «Друзей».

Хантер прекратил терзать меня и отступил назад. С кончика его прямого, узкого носа капала вода. Его квадратный подбородок с ямочкой и пухлые губы намокли. Капли воды липли к его ресницам – а у него были большие ресницы, как у Зейна Малика [50] , что еще сильнее подчеркивало его безжалостную красоту.

50

Британский певец. Был участников бойз-бэнда One Direction.

– У нас все хорошо? – Он опустил голову. И снова «мы».

Я помотала головой.

– Я знаю, что мы заключили сделку, Хантер, но сомневаюсь, что смогу сделать это снова.

– Что сделать?

– Поцеловать тебя. Отсосать тебе. Позволить ласкать меня ртом. Как ты сказал, все это временно, и я не знаю, как ты выйдешь из этой ситуации, но если быть честной с самой собой, то, я думаю, мне может быть больно, если я позволю этому продолжаться. Я из таких девушек.

– Это из каких?