Охотник
Шрифт:
– Женюсь, но на той, которая подходит для того, чтобы произвести на свет моих наследников и которой будет комфортно растить их вдали от города и от меня.
– Планируешь совершить путешествие во времени в то столетие, в котором за подобную мысль тебе не отвесят пощечину? – вслух размышлял я.
Киллиан рассмеялся, по-настоящему рассмеялся, и помотал головой, бормоча:
– Немного наивно, даже слишком наивно. Деньги – прекрасный стимул стать кем угодно, даже пресловутым рабом.
– Шовинист, что ли?
– Едва ли. Я не ограничивался женщинами в своем утверждении. Я мог бы укротить любого мужчину
Мы вернулись на трассу погруженные в свои мысли. Мне хотелось поскорее уехать отсюда, но вместе с тем побыть подольше. Я много лет не проводил время с Киллианом. Может, вообще никогда. И мне не хотелось возвращаться в квартиру, в которой не было Сейлор. Там всегда было холодно и пусто одному.
Мы доехали до конюшен и спешились. Я вежливо поблагодарил брата.
– Их зовут Вашингтон и Гамильтон, – внезапно хмыкнул он, гладя лошадь по носу.
Она ткнула его мордой в плечо, прося еще ласки, но Килл уже отвернулся и посмотрел на меня. У него был редкий талант давать ровно столько, чтобы захотелось большего, но никогда не приносить удовлетворения.
– А где Франклин, Адамс, Джефферсон, Мэдисон и Джей? – На моем лице возникла язвительная усмешка.
– Отдыхают в стойлах, – ответил он совершенно серьезно. Он выпрямился с мрачным видом, и я вдруг понял, что, возможно, Киллиан Фитцпатрик все же не всегда хотел быть Киллианом Фитцпатриком. Наверное, очень страшно круглыми сутками превосходить всех вокруг.
Черт, я бы умер без одной только возможности материться.
Я покачал головой и закинул руку ему на плечо. Он не сбросил ее, как я ожидал, а только посмотрел на меня с замешательством и презрением.
– Давай я куплю тебе бургер, – предложил я, а сам весь взмок. Отказ меня уничтожит.
– Я не ем мусор, – протянул он. – Но угощу тебя лучшим мясом, которое ты когда-либо пробовал.
Я очень сомневался, что он сможет предложить мне мясо лучше той добычи, которую я отжаривал в последние дни, но все равно согласился.
Когда мы вернулись к его машине, Киллиан сказал:
– Если тронешь девчонку Бреннан, то окажешься полностью в ее власти. Не трогай ее.
– Я смогу с ней справиться, если вообще ее захочу. – Я открыл пассажирскую дверь, а мое настроение резко испортилось.
Мы одновременно пристегнули ремни безопасности.
– Нет, не сможешь, – возразил он.
– А кто может? – фыркнул я, поворачиваясь к нему лицом, когда он завел двигатель. – Видимо, ты?
Он выехал задом с покрытой гравием парковки, убрав руки с руля, чтобы НАДЕТЬ СВОИ ГРЕБАНЫЕ ПЕРЧАТКИ. Я не мог поверить, что погибну во имя превосходного чувства стиля своего брата.
– Да, если бы посчитал, что она достойна затрачиваемых усилий.
– А кто же достоин усилий великого Киллиана Фитцпатрика? – Я устроился в кресле, злобно ухмыляясь. – Наследника западной нефтяной компании со степенью магистра Гарвардской школы бизнеса, лицом бога, телом Адониса и умом тысячи топовых юристов? – Я дословно процитировал то, что пару лет назад было написано о нем в таблоидах.
– Никто, – просто ответил он. – Во всяком случае, никто из тех, кого я встречал.
– Но ты встречался с той принцессой Монако, – заметил я.
Его самые долгие отношения длились полгода. Я подозревал, что причина крылась в том, что женщина была недостаточно близка к
– К чему ты клонишь?
– Ты встречаешься, трахаешься, живешь так же, как и я. Просто ты лучше это скрываешь.
– Мы плохи ровно настолько, насколько плохи преступления, за совершением которых пойманы. Учись у лучших и заодно держись подальше от Бреннан и ее подруг, в особенности от двух сестер с погаными манерами. Эшлинг выгуливала их по поместью Эйвбери-корт словно диких рысей, которых поймала в горах.
Мне показалось странным, что он отдельно упомянул Эммабелль и Перси, но я был слишком зол из-за его слов о Сейлор, чтобы обращать на это внимание.
– Без проблем, говнюк.
– И прекрати ругаться.
– Да хорошо, мать твою.
Восемнадцатая
– Опачки. Еще один пенни в копилочку, – прошептала я Джунсу на ухо, похлопав его по плечу.
Мой тренер отскочил назад и, удивленно тявкнув, ударился головой о стену. Джунсу никогда не пугался. От неожиданности я попятилась в другую сторону. Он, поморщившись, потер затылок и оборвал звонок, даже не попрощавшись с собеседником. Сунул мобильник в передний карман.
В последнее время он вел себя странно: поздно приходил на занятия, убегал в коридор, чтобы ответить на личный звонок, терял концентрацию. Однажды я принесла свинку-копилку, которую нашла в долларовом магазинчике рядом с его офисом, и сказала, что он должен класть в нее пенни каждый раз, когда пропадает или ведет себя странно. Это был приятный способ заставить его собраться. Должна признать, копилка быстро наполнялась.
Когда он брал ее в последний раз, чтобы бросить еще один пенни, уже было видно, что она тяжелая. Монета упала с тихим звоном, коснувшись других. Пузо свинки было переполнено.
– Больше никогда так не делай! – Джунсу оскалил на меня свои заостренные зубы и потряс кулаком.
Должно быть, он увидел ужас на моем лице, потому что тотчас расслабился и сжал мое здоровое плечо.
– Прости. Это все стресс.
– Я могу чем-то помочь? – Я покосилась на него.
Джунсу хранил свою личную жизнь в секрете. Я знала, что он был счастливо женат, воспитывал троих детей, переехал сюда тридцать лет назад, а по выходным любил заниматься тай-чи [66] в парке вместе с женой. Он вел блаженно спокойную жизнь, но я начала подозревать, что что-то нарушило статус-кво. Может, кто-то заболел? Один из его детей попал в неприятности?
66
Тай-чи (тайцзицюань) – китайское внутреннее боевое искусство, один из видов ушу.