Охотники: Фантом
Шрифт:
свою газету за кухонным столом.
"Елена, ты выглядишь измученной", сказал он, сворачивая газету и смотря на нее с беспокойством. "Ты
в порядке?"
"Да," сказала она, оцепенело. "Просто был длинный день." Она подумала, что никогда так сильно
не преуменьшала в своей жизни."
"Что ж, Марагарет уже спит, но мы оставили тебе ужин," сказала тетя Джудит, направившись
к холодильнику. "Это запеченный цыпленок и немного салата. Ты наверно умираешь от голода."
Но неожиданно Елена почувствовала себя плохо. Она подавила в себе все эмоции о Стэфане и его атаке на
Калеба, держа подальше воспоминания, чтоб она могла объяснить все полиции
и персоналу в больнице, и собственной семье. Но она устала и ее руки тряслись. Она знала
что не сможет контролировать все в течение длительного времени.
"Я ничего не хочу," сказала она, отступая. "Я не могу... Я не голодна, тетя Джудит. Спасибо, тем не менее. Я
всего лишь хочу принять ванну и лечь." Она повернулась и поспешила вон из кухни.
"Елена! Ты должна что-нибудь съесть," слышала она сердитый крик тети Джудит позади, пока
она спешила наверх.
"Джудит, пусть идет" - вмешался твердый голос Роберта.
Елена нырнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь.
У сестер была одна ванная на двоих, поэтому сначала Елене пришлось вытащить из ванны
все игрушки Маргарет. Стараясь ни о чем не думать, она достала розовую резиновую утку, пиратский корабль и набор цветных
пластмассовых кружечек. Фиолетовый морской котик бессмысленно улыбался, взирая на нее своими нарисованными глазами.
Как только ванна была опустошена, Елена открыла настолько горячую воду ,насколько она могла вытерпеть и налила значительное количество
пены для ванной с запахом абрикоса из бутылки, которая должна была успокоить ее мысли, и омолодить ее кожу.
Успокоение и омолаживание звучало приятно, хотя Елена сомневалась, много ли она могла
ожидать от бутылочки пены для ванной.
Когда ванна была наполнена и с тонким слоем пузырьков пены, Елена быстро разделась и залезла
в горячую воду. Вода обжигала сначала, но она постепенно расслабилась, привыкая
к температуре.
Когда ей стало комфортно, она откинулась в воду, ее волосы плавали как у русалки, звуки
в доме были заглушены водой в ее ушах, и она наконец позволила вырваться мыслям, которые она избегала.
Слезы наполнили ее глаза и потекли по ее щекам сливаясь с водой в ванне. Она верила, что,
все будет теперь нормально, когда они вернулись домой, что все будет вновь хорошо.
Когда она и ее друзья попросили Стражей вернуть их обратно и все поменять, обратить
смерти, исправить то, что разрушено, сделать так, чтоб все было будто ничего опасного не происходило
в маленьком городке Феллс Черч, она думала, что это сделает ее жизнь простой и легкой. Она была б
с семьей, с друзьями, с ее Стэфаном.
Это не сработало бы, не так ли? Такого никогда не будет, только не у Елены.
Как только она вернулась в город, в первый же день, когда она вышла на улицу светлым летним днем в Феллс
Черч, что-то темное, злое и сверхъестественное стало преследовать ее и ее друзей.
А что касается Стэфана...Боже... Стэфан. Что с ним происходило?
Когда она закрыла глаза, она увидела Калеба летящего по воздуху и услышала этот ужасный,
треск в конце, который издала голова Калеба, когда встретилась с мраморным мавзолеем. Что если Калеб никогда
полностью не восстановится? Что если этот милый невинный парень, этот парень, чьи родители умерли и оставили его, также как
и ее родители умерли и оставили ее, был сломан навсегда по вине Стэфана?
Стэфан. Как он стал таким человеком, который мог бы сделать что-то подобное? Стэфан, который чувствовал вину
за выпитую кровь у лесных животных, голубей, кроликов и оленей. Стэфан, которого она
знала до глубины его души, который, как она думала, ничего от нее не скрывал - тот Стэфан никогда бы не
навредил человеку таким образом.
Елена лежала в ванне, пока вода не остыла и ее слезы не остановились. Затем она вылезла, опустошила
ванну, высушила волосы, почистила зубы, надела ночную рубашку, пожелала спокойной ночи тете Джудит и Роберту, и
забралась в кровать. Она не хотела писать ничего в дневнике. Не сегодня.
Она выключила свет и легла прямо, на спину, уставившись в темноту - такую же черную,
как глаза Дэймона, подумала она.
Дэймон был монстром, она знала, что он убивал, хотя и не так беспечно, как он притворялся; он
манипулировал людьми и наслаждался этим; он преследовал и ненавидел Стэфана сотни лет, но она
также видела маленького потерянного мальчика, запертого внутри него. Он любил ее, она любила его, и он
умер.
И она любила Стэфана. Отчаянно, преданно, бесспорно. Она любила искренность в его глазах, его гордость,
его изысканные манеры, его честь и его ум. Она любила его за то, что он отверг монстра, который затаился
в нем, того самого, что заставлял многих вампиров совершать ужасные поступки. Она любила это чувство сожаления в нем, о его
прошлом, о его ненависти и ревности к Дэймону, о тех ужасных поступках, которые он видел. И она любила надежду, которая
всегда возникала в нем, силу воли, которой обладал Стэфан, и которая позволяла ему продолжать бороться с
темнотой.
После всего этого, она любила Стэфана. Но она боялась.
Она думала, что знала его вдоль и поперек настолько, что могла ясно видеть до сокровенных уголков
его души. Это не было правдой, теперь уже нет. Не с тех пор, как Стражи лишили ее сил, разрушая их