Охотники: Фантом
Шрифт:
Глава 1
Елена Гилберт стала на мягкую траву, губчатые листики располагались ниже ее ног.
Группы алых роз и фиолетовых дельфиниумов росли из земли, когда гигантский навес висел над ней, мерцая фонарями. На террасе перед ней стояли два, сделанных из белого мрамора фонтана, выстреливающие струи воды высоко в воздух. Все было великолепно, изысканно и как-тознакомо.
Замок Блоддьюведд, сказал внутренний голос. Но в последний раз поле было заполнено смеющимися и танцующими гуляками. Все разошлись, об их присутствии напоминали
Дамон.
Конечно это был Дамон, подумала Елена с улыбкой. Если кто-то и появится неожиданно передней здесь, почувствовав конец света – или по крайней мере окончание хорошей вечеринки- это будет Дамон. Боже, он был так красив. Черное на черном: мягкие черные волосы, глаза черные как полночь, черные джинсы, и гладкая кожаная куртка. Когда их глаза встретились, она была настолько рада его видеть, что едва могла дышать. Она бросилась в его объятия, обхватив его за шею, чувствуя, гибкие, твердые мускулы на руках и груди.
"Дамон" сказала она, ее голос дрожал по некоторым причинам. Ее тело тоже дрожало, и Дамон гладил ее руки и плечи, успокаивая ее.
– Что такое, принцесса? Не говори мне, что ты боишься. Он ухмыльнулся, смотря лениво на нее, его руки, сильные и устойчивые.
"Я боюсь" ответила она.
"Но чего ты боишься?"
Это оставило ее озадаченной на мгновение. Затем медленно, положив свою щеку на его, она сказала, "Я боюсь что это всего лишь сон."
"Я скажу тебе по секрету, принцесса" сказал он ей на ухо. "Ты и я единственные реальные вещи здесь. Это все остальное здесь сон."
«Только ты и я?» Елена повторила непростую ноющую мысль, отозвавшуюся в ней, как если бы она забывала что-то — или кого-то. Пятно пепла приземлилось на ее платье, и она рассеянно смахнула его.
« Это только для нас двоих, Елена», - сказал Дамон решительно.
«Ты моя. Я твой. Мы любим друг друга с незапамятных времен.»
Конечно. Это то, почему она вся дрожала - это была радость. Он принадлежал ей. Она принадлежала ему. Они были частью друг друга.
Она прошептала одно слово: «Да.»
Затем он поцеловал ее.
Его губы были мягкими, как шелк, и, когда поцелуй стал глубже, она откинула голову назад, обнажая горло, ожидая, как бы двойной укус пчелы, который он оставлял каждый раз. Когда этого не случилось, она вопросительно открыла глаза. Луна светила ярко, как никогда, и аромат роз, тяжело повис в воздухе. Но точеные очертания лица Дэймона, казались бледными, по сравнению с его волосами, и большое количеством пепла лежало на его плечах.
Нет. Нет.
– Дэймон, - она задыхалась, изучая его глаза, в то время как, ее собственные наполнялись слезами.
– Ты не можешь быть здесь,
Дэймон. Ведь ты...мертв.
– Больше пятиста лет, принцесса.
– Дэймон ослепительно улюбнулся. Все больше пепла падало вокруг них, словно забавный серый дождь, тот же пепел засыпал тело Дэймона, миры и измерения.
– Дэймон, ты...сейчас мертв. Не совсем, но...исчез.
– Нет, Елена, - он начал мерцать и исчезать, как умирающая лампочка.
– Да. Да! Я держала тебя, когда ты умирал...
Елена беспомощно рыдала. Она не мог чувствовать рук Дэймона сейчас. Он исчезал в мерцающем свете.
– Послушай меня, Елена...
Она держалась в лунном свете. Мучение закралось в ее сердце.
– Все, что тебе нужно, это позвать меня, - произнес голос Дэймона.
– Все, что тебе нужно...
Его голос исчез в шелесте деревьев.
Елена распахнула глаза. Сквозь туман она увидела, что она была в комнате, наполненной солнечным светом, и огромная ворона сидела на подоконнике открытого окна. Птица склонила голову набок и издала каркнула, следя за ней яркими глазами. Холодок побежал по ее спине. "Дэймон?" прошептала она. Но ворона просто расправила крылья и улетела.
Глава 2
Дорогой Дневник,
Я ДОМА! Я с трудом в это верю, но это так.
Я проснулась со странным чувством. Я не понимала где я, я просто лежала, вдыхая
запах чистых хлопковых простынь, пытаясь понять, почему все выглядит таким привычным.
Я не в особняке леди Ульмы. Там я спала, укутываясь гладким атласом
и мягким бархатом, в воздухе чувствовался запах ладана. И я не была
в пансионе: у госпожи Флауэрс постельное белье пахнет странной цветочной
смесью, которая, как говорит Бонни, защищает и навевает хорошие сны.
И вдруг, я узнала, что я дома. Стражи сделали это! Они перенесли меня домой.
Все и вместо с тем ничего не изменилось. Это та же комната, в которой спала, когда была
маленьким ребенком: мой полированного комод вишневого дерева и кресло-качалка; маленькая фигурка черно-белой собаки, которую Мэтт выйграл на зимнем карнавале, и которая с наших юных лет, сидит на полкке; мое
шведское бюро с его закутками; декоративное старинное зеркало над моим комодом; и
репродукции Моне и Климта с выставки в музее Вашингтона, куда меня возила тетя Джудит.
Даже расческа и щетка аккуратно лежат на моем
туалетном столике. Все как и должно быть.
Я выбралась из постели и, используя серебряный ножичек для вскрывания писем, приподняла потайную
дощечку в полу гардеробной, мой старый тайник, и я нашла этот дневник, там же, где и спрятала
так много месяцев назад. Последний раз я писала перед Днем основателей еще в
ноябре, перед... тем, как умерла. Перед тем, как уехать и никогда не вернуться. До сего дня.