Охотники на черных птиц
Шрифт:
Суть его была в том, что еще в 1974-м научный сотрудник СКБ Мингазпрома Александр Язик предложил правительству СССР дешевый способ получения жидкого азота, поистине – стратегически важного для Империи сырья. К тому времени русские производили азота в десятки раз меньше, нежели США. И потому русские теряли миллионы тонн овощей и фруктов, гнивших на пути от полей до магазинов, тогда как американцы применяли жидкий азот в авторефрижераторах, а газоообразный – в герметичных упаковках продовольствия. К тому же в сельском хозяйстве Империи, почти полностью снабжавшем страну мясом, не хватало холодильников.
Азот – или «N» в таблице Менделеева – сулил русским множество выгод. Например, академик АН Украинской
Одновременно оказалось, что СССР может зарабатывать до миллиарда долларов ежегодно только на экспорте азотных удобрений в Латинскую Америку и Азию, где повышение плодородия почв стало гигантской проблемой. И мощности новгородского «Азота», например, позволяли делать это. Однако удобрения нужны были и внутри самой Империи, и потому нужно было нарастить их выпуск. Однако азота на это не хватало. Ведь если в США за 1988 год выпустили 50 миллионов тонн этого газа, то в Империи – едва полмиллиона тонн. Почему? Да потому, что янки могли себе это позволить, производя электроэнергии почти вдвое больше русских. Ведь для выпуска всего одной тонны жидкого газа нужно потратить один мегаватт электричества, сжечь триста кило органического топлива.
Язик предложил использовать еще неосвоенные залежи энергии, которая до этого буквально расточалась Империей во Вселенную на сотнях газораспределительных станций по всей стране. Соль-то в чем? Газ по магистральным трубопроводам идет под давлением в 50–75 атмосфер, а на газоразводящих станциях его «разжимают» в 5–7 раз, чтобы направить в распределительные сети, к домашним газовым плитам. Но колоссальная энергия этого «разжатия», при котором производился холод и вхолостую вращались крыльчатки разжимателей-турбодетандеров, терялась. Язик предложил: пусть турбодетандеры крутят компрессоры, сжимающие атмосферный воздух, а образующийся при этом холод сжижает его. Дальше воздухораспределительный узел разделит жидкий азот от кислорода. Опыт показал, что всего одна газораспределительная станция производительностью в 1 миллион кубометров природного газа в сутки способна давать за то же время 24 тонны жидкого и 250 тонн газообразного азота великолепной чистоты.
Но хотя за эту технологию горой стоял брежневский премьер Косыгин, все с середины 1970-х завязло в межминистерском болоте.
Теперь же новый диктатор Империи вел дело умно и жестко. Он заставил заниматься делом прежде всего концерн «Газпром», поставив условие: провалите – голову оторву, сделаете – в награду отдам выручку от торговли азотом. И потому глава правления «Газпрома» Виктор Черномырдин, докладывая, заметно волновался. И без того косноязычный, он спотыкался еще больше.. Но говорил быстро и довольно-таки логично – знал, что Верховный пустомель не любит. И вроде бы все было хорошо: строительство азотных заводов завершалось под Чугуевым, в Молдавии и на юге Одесской области. (Язик одобрительно кивал головой: строились, правильно.)
В тех местах пропадали сотни тысяч тонн ягод, фруктов. В обычном автохолодильнике, отправленном из Молдавии в Харьков, половина плодов превращалась в прокисший кисель. Рефрижиратор с заправкой жидким азотом довозил все в целости и сохранности. Почему-то вспомнился остров Кислица в устье Дуная, на границе Румынии и Одесской области. И тамошние сады в августе: ковер из спелых яблок, покрывающий землю. И еще – огромные контейнеры, наполненные этими же желтыми сочными яблоками. А какие на том
На экране пошли кадры одного из заводов. Покрытые инеем серебристые цистерны. Рабочие в аккуратных черных комбинезонах с белым кругом на груди и красным знаком «N» в нем.
– Хорошо, Виктор Степанович! – остановил Черномырдина Верховный. – Вот только последите-ка за тем, чтобы не завышалась стоимость строительных работ. А то ведь, знаете, кой-кому головы не сносить!
– Да что вы, товарищ Верховный. Мы все в «Газпроме» работаем и отдаемся... И вообще не только языком можем... Мы все готовы отвечать и нести ответственность... Мы хотим и желаем работать... – зачастил, по-бабьи причитая, глава концерна.
– Ну, Виктор Степаныч, отдаются только в постели. Вы хотели сказать – целиком отдаются работе. Вообще на досуге позанимайтесь-ка с филологом. А то в Германии смеяться будут – такой большой человек, а русским языком не владеет. А если серьезно, то все равно рекомендую за стоимостью работ проследить. Насчет же рынка сбыта не беспокойтесь: я его обеспечу. Одна Москва возьмет миллион тонн плодово-ягодного товара. Впрочем, послушаем-ка Чугуев!
– Добрий дэнь! – приветствовал всех с экрана директор чугуевского агрокомбината Николай Данилович Ясырь. Фамилия этого битого жизнью хохла-хозяйственника, который держал процветающее предприятие всего в тридцати верстах от Харькова, крепко врезалась в память. Ясырем татары-крымчаки называли пленных, которых они брали на южных рубежах Великороссии и Малороссии-Украины, угоняя их на невольничьи рынки Кафы и Судака. Предок Николая Даниловича явно попал в лапы татар, но бежал от них в Запорожскую Сечь. Или же был спасен запорожцами, влившись в их ряды, – ибо фамилия у него была чисто казацкая.
Ясырь, сияя от гордости, рассказал о том, что берет азот с мощной газостанции под Чугуевым, пожиная затем миллионы полновесных рублей на харьковских рынках. Да еще и на поставках в Тюмень начал зарабатывать: нефтяники-то – народ богатый.
– Ось тут у мэне гисть, товарыщу Вэрховный! – неожиданно сообщил Ясырь.
– Какой еще гость?
На экране возникла широкая, улыбающаяся физиономия главы Очаковского района Виктора Орищука – здоровенного пятидесятилетнего бугая с громоподобным голосом. Верховный хорошо знал этого славного человека. Еще в начале 80-х он прослыл образцом предприимчивости, этаким крепким хозяином целого района. Очаков при нем стабильно наращивал сбыт аграрного товара. Орищук умел рисковать: когда ему понадобились огромные емкости для жидких удобрений, он вздумал приспособить старые резервуары военно-морской базы еще 1930-х годов постройки, которые оказались заброшенными еще с гитлеровской оккупации. За тридцать с гаком лет в эти цистерны набросали всякий мусор и павший скот, и ходили слухи, будто там есть еще старые мины. Под свою ответственность Орищук нашел артель отчаянных работников, которые обогатились, очистив эти цистерны, работая в противогазах и противохимических костюмах. А ведь если бы они подорвались на мине – лететь бы Орищуку с должности.
– Очаковський район теж переходыть на применение азоту! Ось приихав перенять опыт, – пророкотал Орищук торжественно.
– Добре! – кивнул Верховный. – Так держать, Очаков. А как же Великороссия?
– Разрешите, товарищ Верховный? – Из-за овального стола поднялся человек с широким крестьянским лицом. То был Василий Стародубцев, директор известного на всю страну агрокомбината «Новомосковский». – Мы, конечно, фруктами-ягодами похвастать не можем, но овощами дюже богаты. И картошка стране нужна. Мы жидкий азот тоже заказываем.