Охотники на мамонтов
Шрифт:
Она подняла на него глаза и улыбнулась. Ей понравилось, что Ранек похвалил волчонка так, словно это был ее собственный ребенок.
— Сначала волк испугался. Они такие большие, а он совсем крошка… Но я рада, что они так быстро подружились.
— Как же ты собираешься звать его? — спросила Лэти. — Просто Волк?
— Я об этом еще не думала. Хотя это подходящее имя.
— Лучшего не придумаешь, — согласился Ранек.
— Как ты думаешь, Волк? — спросила Эйла, беря волчонка на руки и глядя на него. Звереныш прижался к ней и лизнул ее лицо. Все улыбнулись.
— Похоже, ему понравилось, — заметила
— Ты хорошо знаешь зверей, Эйла, — произнес Ранек и с вопросительной интонацией добавил: — Я хочу тебя спросить… Откуда ты все же знала, что лошади не сделают ему дурного? Волчьи стаи охотятся на лошадей, и я сам видел, как лошади убивали волков. Они же смертельные враги.
Эйла задумалась:
— Трудно сказать. Знаю — и все. Может, благодаря Вэбхья. Ведь пещерные львы тоже нападают на лошадей, но видел бы ты, как Уинни заботилась о нем, когда он был маленьким. Прямо родная мать, по меньшей мере — тетушка. Уинни знала, что волчонок не причинит ей вреда, и Удалец тоже. Думаю, если воспитывать их вместе с детства, многие звери стали бы друзьями. И друзьями людей — тоже.
— Потому-то Уинни и Удалец — твои друзья? — спросила Лэти.
— Наверное, да. Нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.
— А как ты думаешь, ко мне он тоже привыкнет? — спросила Лэти, и такое страстное желание было в ее голосе, что Эйла даже улыбнулась.
— Вот, — ответила она, протягивая волчонка девочке, — подержи его.
Лэти прижала к себе теплое извивающееся существо, прижалась щекой к мягкому пушистому меху. Волк лизнул ее в лицо, принимая и Лэти в свою стаю.
— Кажется, я ему нравлюсь! — воскликнула Лэти. — Он сейчас поцеловал меня.
Эйла улыбнулась, видя, как довольна девочка. Она-то знала, что такое дружелюбие естественно для волчат. На людей оно действует так же безотказно, как и на взрослых волков. Только взрослея, волки становятся пугливыми, подозрительными к чужакам, всегда готовыми дать отпор.
Пока Лэти держала волчонка на руках, молодая женщина с любопытством рассматривала его. Его шерсть, как у всех очень молодых волков, была ровного темно-серого цвета. Позднее проявятся темные и светлые полосы — характерная окраска взрослых волков… Если проявятся. Мать-то его была совершенно черной, еще темнее, чем сам юный волчонок. Интересно, каким он будет, когда вырастет?
Внезапно все обернулись, услышав пронзительный визг Крози:
— Твои слова ничего не стоят! Ты обещал, что меня будут уважать! Говорил — что бы я ни сделала, все воспримут это с восторгом!
— Знаю, что я обещал. Не напоминай мне! — кричал в ответ Фребек.
В ссорах в такую пору нет ничего неожиданного. Долгими зимами всех-то занятий — мастерить и чинить одежду, вырезать по камню и кости, плести сети, рассказывать истории, петь песни, играть в разные игры — или на музыкальных инструментах; в такое время все снисходительнее относятся к увлечениям и забавам друг друга. Но когда долгая зима клонится к концу, старые обиды обычно обостряются. Отношения между Фребеком и Крози давно уже были так натянуты, что большинство считали, что крупная ссора неизбежна.
— А теперь ты говоришь, что хочешь меня бросить. Я — мать, и мне некуда идти, а ты хочешь меня бросить. Так ты держишь слово?
Словесная перепалка, продолжавшаяся,
— Обещания свои я держу, — отвечал Фребек. — Ты меня не слушаешь. Я имел в виду только… — Да, он обещал ей, но тогда он не знал, что это такое — жить вместе со старой каргой. «Была бы только Фрали — без своей мамаши», — думал он, озираясь в поисках какого-то выхода из закутка, в который Крози загнала его. — Я имел в виду только… — Он заметил Эйлу и в упор поглядел на нее. — Нам нужно больше места. Журавлиный очаг для нас мал. А что мы будем делать, когда родится ребенок? А в этом очаге, кажется, места предостаточно, даже для животных!
— Не для животных. Очаг Мамонта всегда был таким большим, еще до прихода Эйлы, — возразил Ранек, становясь на ее защиту. — Здесь собирается все стойбище, потому он и должен быть больше других. Он и так все время переполнен. Вам такой большой очаг не нужен.
— Да разве я прошу такой большой? Я только говорю, что наш маловат. Почему на Львиной стоянке находится место для животных, а людям не хватает?
Спор привлек многих.
— Ты не можешь отнимать место у очага Мамонта, — говорила Диги, расчищая дорогу для старого шамана. — Скажи ему, Мамут!
— Волчонку места не надо. Он спит в корзине у ее изголовья, — рассудительным тоном заметил старейшина. — Ты говоришь так, словно Эйла занимает весь очаг, но ведь лично у нее совсем немного места. Народ толпится здесь постоянно, проводятся ритуалы или нет, особенно дети. Они здесь все время вертятся… И Фрали, и ее дети — они ведь тоже иногда здесь бывают.
— Я говорил Фрали: мне не нравится, что она проводит здесь столько времени, но она отвечает: у нее нет места, чтобы работать. Будь у нее место возле нашего очага, ей не было бы нужды таскаться сюда…
Фрали вспыхнула и ушла обратно к Журавлиному очагу. Да, она говорила так Фребеку, но это было не до конца правдой. Ей нравилось бывать в помещении этого очага: здесь собиралась хорошая компания и Эйла помогала ей во время ее тяжелой беременности. Теперь Фрали чувствовала, что ей стоило держаться подальше отсюда…
— Ну а про волка я и не говорил, — продолжал Фребек, — хотя что-то никто не спросил меня, хочу ли я жить под одним кровом с этим зверем. Мало ли кто захочет привести сюда животное — я-то почему должен с ними жить? Я — не животное, и рос я не среди животных, а здесь животные значат больше, чем люди. Всем стойбищем строим отдельное помещение для лошадей, а мы ютимся у самого маленького очага!
Начался страшный шум — все загалдели одновременно, пытаясь перекричать друг друга.
— Что ты имеешь в виду под «самым маленьким очагом»? — спросил Торнек. — У нас места не больше, а народу столько же.
— Это правда, — сказала Трони. Манув оживленно кивнул в знак согласия.
— Ни у кого нет большого помещения, — отозвался Ранек.
— Он прав! — опять согласилась Трони, еще более страстно. — Думаю, даже Львиный очаг меньше, чем твой, Фребек, а людей у них побольше, чем у тебя, и собой они покрупнее. Им-то и в самом деле тесно. Может, стоит отделить им кусочек земли от кухонного очага. Если кто-то и заслуживает этого, так это они.