Охотники на мутантов
Шрифт:
Можно забраться на холм и глянуть, что за этой ложбиной. Но все равно придется затем туда идти, а значит — убирать охрану. Лучше сделать это сразу и потом уже сориентироваться…
Он развернулся, выбрасывая руку с ножом.
Никого.
Только кусты шевелятся.
Кара минжа, он же ясно слышал тишайшее клацанье прямо за собой!
Рамир выпрямился, поворачивая голову. Да что тут, бесы его забери, происходит?!
Ждать больше нельзя, время идет, вот-вот ночь наступит. Цыган крепче сжал нож, левой достал пистолет. Лучше, конечно, не пользоваться им, чтобы не переполошить всю округу, но это уж как получится.
Он
Охранники-бюреры беспокойно зашевелились. Рамир внимательно разглядывал их.
В руках не видно никакого оружия. Это должно было насторожить Рамира, но он, наоборот, расслабился.
— Ну и бюреры, клянусь мамой! — воскликнул он, подходя ближе.
Охранники затоптались на месте, и теперь сталкер понял, что показалось ему странным: ноги, вернее, ножки. Тонкие, будто паучьи. И как только они держат вес тела? Ножки шуршали, переступая по земле, но охранники оставались на месте. Они выглядели легкой добычей. Сделав еще пару шагов, Рамир приблизился к ним почти вплотную. Довольно крупные для бюреров — почти по грудь ему — и непривычно худые. Обычно эти мутанты одутловатые, припухшие какие-то, покрыты складками кожи, а тут — натуральные дистрофики. И заторможенные к тому же. Другие бюреры уже напали бы, но охранники стоят, как истуканы. Печальные широкоскулые мордашки были темными, будто у негров, но кожа не черная — темно-желтая. На щеках татуировки. Рамир занес нож над ближайшим карликом. Все оказалось значительно легче, чем он думал.
Бюрер быстро-быстро защелкал языком. Только теперь Цыган заметил, что у обоих с затылка свисает длинная тонкая косичка, как бывает у китайцев.
Сзади раздалось такое же щелканье, потом уже знакомое клацанье. Рамир кинул взгляд через плечо — из ложбины, откуда он вышел, появилась еще пара бюреров. Значит, ему не мерещилось, за ним все же следили. Карлики семенили, переставляя тонкие ножки, что-то в их телах, какие-то суставы, издавали то самое клацанье.
Они приближались быстро. Все, хватит церемониться. Цыган вскинул пистолет, чтобы открыть пальбу и этим дать понять всем, кто мог услышать ее, о появлении в вересковом лабиринте нового действующего лица, — но не успел. Бюрер стремительно мотнул головой, нагнулся. Раздался свист, тонкая коса распорола воздух, и Рамир отпрянул, уходя от удара.
Что-то пощекотало ее, и Настька очнулась. Вздрогнув, открыла глаза — и сразу закрыла, увидев над собой темное широкоскулое лицо с разрисованными щеками. Попыталась нащупать рукоять пистолета, но не нашла ни оружия, ни кобуры — сняли. Тогда она решилась посмотреть еще раз. Приоткрыла один глаз, потом второй. Лицо не исчезло, по-прежнему маячило над ней. Приподнявшись, девушка отползла немного и наткнулась на что-то спиной.
Существо быстро-быстро защелкало языком, жестикулируя.
Они находились в полутемной хижине, которую освещал только горящий в плошке на столе жир. Воняло ужасно — словно где-то в углу что-то сдохло с месяц назад, да так и осталось лежать, никем не убранное. Настька стала дышать ртом, но это не сильно помогло.
— Я Настя, — сказала она дрожащим голосом, села ровнее и, подумав, спросила: — А ты кто?
Темнолицый издал пулеметную трель.
— Где я? Что происходит?
Он снова защелкал. Глаза привыкли к полутьме, девушка разглядела, что хижина сделана
Призывно щелкая, темнолицый поманил Настьку к выходу — неровной дыре в стенке. Девушка осторожно поднялась. Голова до сих пор болела там, где ее ударили. Потрогав затылок, Настька нащупала большую шишку. Из волос посыпалась труха. В мешке ее волокли, что ли? Девушка смутно помнила недавние события — когда она прыгнула, наперерез выскочило какое-то существо, врезалось в нее, она упала, ее стукнули… и все. В общем, как ни крути, ее похитили. Но кто и зачем?
Главное — это не тот красивый смуглый убийца, решила Настька. Он человек, и он бы уже убил ее, а тут — какой-то мутант, и она жива.
Низкорослое существо вновь защелкало, настойчиво Указывая на дверь. Пожав плечами, Настька шагнула к выходу. Ее знобило, коленки тряслись, но страшно почему-то не было. Уж скорее это походило на начинающуюся панику. Где Лесник, почему он позволил ее похитить? Ведь должен был защищать!
«Он скоро придет и спасет меня», — не слишком уверенно подумала девушка. Эта мысль немного придала сил. Хотя мир интерната был жесток, Настька пока не очень-то привыкла полагаться на саму себя, тем более в таком незнакомом и опасном месте, как Зона. В душе она была еще ребенком; есть взрослые — в данном случае Лесник, — так почему он не заботится о ней?
Ее это даже возмутило: как он мог допустить, чтобы ее похитили?! Подумав об этом, Настька ощутила укол совести. А если с ним самим что-то случилось? Вдруг он ранен? Она должна сама позаботиться о себе, а потом вернуться и помочь Леснику. Но вдруг он погиб? Те, кто похитил ее, могли напасть на сталкера и… Выходит, она совсем одна, помощи ждать неоткуда, все ее бросили, все, ни один человек не знает, где Настька. «Что же мне теперь делать?!» — в ужасе подумала она, нагибаясь и выходя из хижины.
Выйдя наружу, девушка прижала ладонь ко рту, чтобы не завопить: хижину окружала стая огромных насекомых.
Ставший сбоку темнолицый защелкал, выводя Настьку из ступора, она вздрогнула, моргнула… и поняла, что перед нею не огромные пауки. Это были люди — маленькие люди на худющих ножках.
Настька быстро глянула на темнолицего. У него нижние конечности были такими же, в полутьме хижины она этого не заметила, потому что видела только его лицо. «Смотри мне в глаза!» — кричала в интернате Марья Николаевна, отучая Настьку от детской привычки все время крутить головой…
Множество широких темных лиц повернулось к ней, и девушка, шагнув в сторону, прижалась спиной к стене хижине. Сжала кулаки. Она не сдастся так просто, даже если никто ее не защищает, она сама будет драться!
Однако насекомообразные карлики не проявляли агрессии. Темнолицый вновь защелкал, и в интонациях его девушка расслышала успокаивающие нотки. Ей даже показалось, будто она что-то поняла. То есть никаких слов, если они и были в этом потоке звуков, не разобрать, но некий общий смысл до нее вроде бы дошел. Никто не пытается ее ударить, связать, вообще как-либо обидеть. Зато ее куда-то приглашают. Значит, не все плохо, может, еще удастся выбраться из этого места? Договориться с этими… как их назвать? С тонконогими.