Охотники за алмазами. Открытие века
Шрифт:
Бондаря, они принимали почти как равного, хотя в свои сорок пять он, рядом с ними, выглядел довольно молодым. Его панибратски шумно хлопали по плечу, тискали медвежьей хваткой ладонь, дружески бросали на ходу «привет», однако за всей этой показной дружелюбностью сквозила профессиональная настороженность: человека, близкого к самому, надо держать на прицеле, он может далеко и высоко пойти. И эти заинтересованные взгляды чутко улавливал Бондарь. Он шел, отвечал на приветствия, но ни с кем не остановился, не задержался в коридоре. Привычно открыл высокую дубовую дверь и шагнул в приемную. Там находились посетители. Среди них Бондарь заметил двух солидных
— Заходите, Михаил Нестерович, — приветливо улыбнувшись, сказала секретарша. — Петр Яковлевич вас ждет.
Михаил Нестерович учтиво поклонился ей. Молодая и высокая, с тонким правильным лицом, она держалась собранно и строго, не допуская никакой фамильярности. Она была, можно сказать, классической секретаршей — не только украшала собой приемную, уставленную тяжелой дорогой мебелью, но достойно и с успехом поддерживала стиль высокого государственного органа — вежливый и официально холодноватый.
Когда Бондарь вошел, Петр Яковлевич, не вставая, поздоровался и нажал кнопку звонка:
— Никого больше не пускайте. Я занят.
Когда дверь кабинета закрылась, Бондарь обнаружил, что он не один в кабинете министра. В кожаном кресле сидел смуглолицый человек восточного типа с узкими зоркими глазами, разглядывая его.
— Это и есть Бондарь Михаил Нестерович, — сказал министр. — Знакомьтесь.
— Давайте знакомиться. Семен Захарович Борисов. — Он протянул обе руки, шагнул навстречу Бондарю.
Невысокого роста, коренастый, густые черные волосы зачесаны назад. Борисов был на голову ниже Михаила Нестеровича. Пожимая руку, снизу вверх посмотрел в глаза. В том взгляде было что-то необычное: твердый и вместе с тем тревожный, испытывающий, он заставил Бондаря насторожиться. Случайные знакомства в кабинете министра, как правило, исключаются.. По всему было видно, что его, Бондаря, здесь ждали. Михаил Нестерович мысленно прикинул — откуда этот восточный человек с русской фамилией? Из Киргизии? Из Казахстана? А может быть, из Бурятии, там многие носят русские имена и фамилии?
— Товарищ Борисов из Якутии, — уточнил Петр Яковлевич. — Первый секретарь обкома партии.
Все сразу стало на свои места. У Бондаря особой радости это уточнение министра не вызвало. Радужные надежды, которые тайно вырастали в душе, рассыпались в прах. Он знал по опыту, что если его знакомят с секретарем обкома, значит, ему придется туда ехать и работать. Бондарь недоуменно посмотрел на Петра Яковлевича, как бы спрашивая: неужели в Якутию, страну вечного льда, который языкастые в шутку называли «голубыми алмазами»? Бондарь хорошо знал, что из себя представляет таежная Сибирь. Но Якутия — это сплошной север.
— В нашей стране месторождение алмазов с довольно незначительным содержанием минерала известно только на Урале. Но своих, отечественных алмазов явно не хватает промышленности. Ввоз этих минералов из других стран крайне затруднен, так как алмазы рассматриваются и обоснованно считаются стратегическим сырьем, — сказал министр и подошел к карте, что висела на стене. — Теперь наметился еще один алмазоносный район: в бассейнах рек Нижняя Тунгуска и Вилюя найдено значительное количество отдельных кристаллов. Центральный Комитет партии и правительство поставили перед министерством ответственную задачу — разведать и определить возможность промышленных разработок залежей. До сего времени разведкой и поисками алмазов занимались отдельные поисковые партии Иркутского управления, которые тебе, товарищ Бондарь, хорошо известны, да еще москвичи и ленинградцы из научно-исследовательских центров. Такая разобщенность, раздробленность министерство не устраивает. Необходимо в кратчайший срок шире и глубже, более целенаправленно развернуть поисковые работы. С этой целью была создана самостоятельная Амакинская экспедиция, которая подчинялась Иркутскому управлению. Силами экспедиции за последние годы разведаны несколько алмазоносных россыпей. Найденные кристаллы наглядно подтверждают правильность выбранного направления поисков. Однако оперативно руководить и снабжать из Иркутска, за тысячи километров, поисковые партии стало крайне затруднительно. И министерство, учитывая ходатайство якутского обкома, приняло решение о перебазировании штаба экспедиции непосредственно к местам разведки.
Бондарь слушал министра и понимал, что спорить или тем более возражать в данной ситуации бесполезно — прежде чем вызывать в Москву, его кандидатура обсуждалась в соответствующих отделах Центрального Комитета партии. К тому же, как он знал, поиски алмазов ведутся без афишировки, чтобы не вызывать излишнего ажиотажа, чтобы избежать «алмазной лихорадки». История мировой геологии знает немало печальных примеров. Бондарь только спросил:
— Эта экспедиция остается в подчинении Иркутского управления?
— Нет. Амакинская экспедиция административно будет подчиняться непосредственно министерству, — ответил Андропов, — а по партийной линии, как принято везде, — местным партийным органам.
— И обком, и райкомы на местах все сделают, что могут, и помогут. — Борисов уже смотрел приветливо и с добротою сердца, ибо ему было по душе, что не пришлось долго уговаривать, что новый начальник экспедиции все понял с первых же слов.
Через две недели Бондарь уже находился в Якутске. Вместе с секретарем обкома они вылетели в бассейн реки Вилюй для определения места для штаба экспедиции. Они побывали в Вилюйске, Сунтарах и Нюрбе. Выбрали Нюрбу: крупный по северным понятиям районный центр, к тому же удобная пристань и довольно приличный грунтовый аэродром. В поселке базировался авиаотряд.
Чем отличаются друг от друга камни одного размера? Формой, игрой света, цветом и, конечно, самое главное, огранкой. Но это разговор особый. Могу только сказать, что даже одинаковые по весу алмазы, найденные в одной и той же кимберлитовой трубке или россыпи, лишь отдаленно похожи друг на друга. У каждого из них есть свои изъяны и свои достоинства. В темной комнате, например, один камень будет фосфоресцировать сорок минут, а другой — больше часа. В мире нет двух одинаковых камней, как нет двух одинаковых людей.
В апреле 1965 года в Иоганесбурге (Южная Африка) на выставке алмазов посетителям демонстрировали такой опыт с одним из знаменитых камней — «Надеждой». Светло-голубой алмаз подвергли облучению ультрафиолетовыми лучами. Когда облучение прекратили, алмаз некоторое время светился красно-багровым светом, словно раскаленный уголек. Ультрафиолетовые лучи, воздействуя на атомы кристаллической решетки алмаза, заставили их изменить частоту собственных колебаний, и драгоценный камень на время изменил свой цвет.