Охотники за алмазами. Открытие века
Шрифт:
— Я сейчас… Сейчас принесу!..
Первый немецкий самолет, склонив крыло, озаренный лучами солнца, мягко нырнул вниз, и гудящий, свистящий рев хлестнул в уши. Миклашов разворачивал длинный ствол орудия, видел, как от самолета отделились небольшие продолговатые предметы и, чуть покачиваясь, отвесно полетели вниз. Они падали и росли на глазах, становились похожими на железнодорожные шпалы, тяжелые и темные…
Миклашов спешил. Орудийный ствол длинным указательным пальцем взметнулся вверх и поспешно стал выбрасывать в небо, в живой круг, бледно-фиолетовые стрелы трасс, и они лопались там, высоко, возле тяжелых птиц, удивительно белыми клочьями ваты.
Сделав полукруг, первый самолет, сверкая черно-белыми крестастыми крыльями, на мгновение остановился, а потом сразу начал почти отвесно падать, хищно вытягиваясь тупой мордой вперед, прямо на орудие, на Миклашова, на Ларису, и она видела, ощутила огневой запах и почти осязала кожей, как эта сверкающая ревущая громадина мчится к земле. В эти короткие секунды сержант Миклашов автоматически выполнял обязанности всех номеров — хватал из рук Ларисы увесистый снаряд, заряжал, наводил, прицеливался и стрелял…
— Снаряды!! Давай, давай!.. — кричал Миклашов санитарке, и сам, оторвавшись от прицела, срывался с места, бросался к снарядным ящикам, подтягивал их поближе к орудию.
Самолеты пикировали один за другим на орудие с густым отвратительным воем. Потом этот вой сменял звенящий режущий свист падающих бомб. Свист обрывался тяжелым уханьем разрывов… Взрывы мешали прицельно стрелять. Осколки с визгом и шипением вспарывали воздух, секли ветки деревьев, царапали нагретый орудийный ствол, проносились рядом, обдавая горячей струей.
— Что?! Съели?… Не нравится! — в нервной радости выкрикивал Миклашов, видя, как немецкие самолеты увиливают от вспыхивающих белопенных разрывов. — У нас не пройдешь!..
В те минуты горячего азарта, опьянения боем Миклашов не мог знать, что орудие Червоненко и весь расчет уже перестали существовать. Туда ворвался тяжелый танк и начал давить гусеницами перевернутое орудие, мертвых, уползающих раненых… Сержант не знал, что перестал существовать и НП батареи, а сам лейтенант Оврутин, оглушенный, присыпанный землей в своем окопе, неуклюже полусидел у вздрагивающей стенки с осколком в груди. Миклашов не знал, что орудие Петрушина еще яростно огрызается, но там в живых осталось всего три человека — да и те ранены, двое из них отбиваются гранатами от наседающих немецких пехотинцев, просочившихся в тыл, а третий, сам командир орудия, ведет огонь по танкам.
— Снаряд! Скорее снаряд!.. — Миклашов оторвался от прицела и, не скрывая раздражения, уставился на санитарку. — Снаряд!
Лариса стояла рядом — усталая, ей осколком распороло на бедре брюки, и в косой разрыв защитной ткани узкой полоской проглядывала розовая кожа. Лицо перемазано глиной и копотью, лишь блестят расширенные глаза, она тяжело дышала, хватая воздух открытым ртом:
— Все!.. Нету больше…
— Что?!
— Нету снарядов!..
Миклашов спрыгнул с сиденья и понесся к плоским деревянным ящикам. Хватал их и, по весу чувствуя их пустоту, яростно швырял в сторону. Последний ящик Игорь в сердцах пнул носком сапога, но тот лишь немного сдвинулся. Миклашов легко вздохнул: в раскрытом ящике лежали два снаряда.
— Есть! Есть! — он схватил их и, прижимая к груди, побежал к орудию.
— Держи! — Игорь сунул один снаряд санитарке, а сам — к орудию.
Миклашов приник к прицелу. Самолет рос все больше и больше, заполняя весь прицел. Миклашов, затаив дыхание, сопровождал самолет, выбирая мгновение для выстрела, положив руку на спуск. И в такой важный момент кто-то дернул его за рукав. Игорь недовольно отмахнулся рукой, но его дернули снова, грубо и настойчиво. Миклашов, посылая проклятия, обернулся.
— Танки!.. — Лариса показывала протянутой рукой. — Сюда… на нас!!
Прямо перед позицией, метрах в пятидесяти, подминая кусты и деревца, остервенело двигался на орудие серой громадой железа танк, выбрасывая из короткого ствола оранжевые вспышки огня. У Ларисы похолодела спина. Она на мгновение представила себе, как этакая махина врывается на позицию и подминает, лязгая и грохоча, зенитное орудие…
Быстрота и точность решали исход неравного поединка. В эти секунды Миклашов забыл обо всем, все исчезло и отодвинулось — мир сузился, сошелся в одной точке, как в фокусе, вот на одном хищном железном чудовище. Танк катился вперед, с треском подминая кустарник и мелкие деревца.
Лариса, прижимая к животу снаряд, медленно попятилась к брустверу, а оттуда к ходу сообщения, пригибаясь все ниже и ниже. Пулеметная очередь резанула по брустверу, поднимая фонтанчиками землю.
— Стреляй!.. Стреляй!.. — задыхаясь от слез, закричала Лариса.
Миклашов смахнул пот, застилавший глаза, сросся с прицельной трубой. Танк, казалось, еще секунда — и своими плоскими лапами железных гусениц сомнет наспех насыпанный земляной бруствер и, возникнув перед зенитной пушкой, привстав на дыбы, обрушится всею тяжестью на орудие. Но в эти мгновения Миклашов отчаянно доверялся лишь прицелу.
— Огонь! — скомандовал Миклашов сам себе и нажал на спуск.
Он не услышал ответного танкового выстрела, только молнией плеснул в глаза огонь. Почти одновременно раздались два оглушительных взрыва. На таком коротком расстоянии мощность зенитного снаряда огромна. Башня танка вместе с пушкой отлетела в сторону… И в то же мгновение танковый снаряд, ударившись перед орудием, взметнул фонтан земли, приподнял и опрокинул орудие. Лариса видела, как оно неуклюже свалилось, вытянув ствол, чем-то похожий на хобот раненого слона. Осколки чиркнули по казеннику, разбили прицельную трубу. Страшной силой Миклашова оторвало от орудия и отбросило на край бруствера.
Лариса, сжавшись, сидела на теплой, нагретой солнцем земле и, глотая удушливый перегар тола, видела, как за деревьями перед самой позицией батареи, перед окопом, застыла серо-зеленая громадина с намалеванными на боку белыми крестами, без грозной башни, словно обезглавленная, и ярко-желтые языки пламени весело плясали на ней, чадя в ясное небо черным смоляным дымом…
Игорь приподнялся на руках и чуть улыбнулся сухими глазами. Он тоже видел результат неравного поединка. Он все же смог остановить такую махину!.. Танк горел, как копна сена… Потом Игорь повернулся к санитарке. Та сидела перед ходом сообщения на свежевырытой земле со снарядом в руках. Ему хотелось вскочить и, отбросив теперь ненужный снаряд, увести ее подальше от этого клокочущего разрывами клочка земли в спасительный лес. Но сержант не успел и пошевелиться, как между ними хлестко шлепнул снаряд. В доли секунды Игорь с ужасом увидел, как он вошел наполовину в землю и земля нервно подпрыгнула вверх…