Охотники за алмазами
Шрифт:
Он закопал мешочек с алмазами в песке возле лендровера, но не смог заставить себя расстаться с большим Голубым. Положил его в карман брюк, карман надежно застегнул. В легкий рюкзак положил двупинтовую фляжку с водой, сумку первой помощи, небольшой наручный компас, две дымовых шашки и нож. Проверил карманы: зажигалка на месте.
И даже не взглянув на радио на приборной доске лендровера, отвернулся и пошел по следу Бенедикта Ван дер Била.
Через полмили немота в теле прошла, он увеличил шаг, теперь он шел быстро. Ненависть и жажда мести, которые превратились в пепел, когда он нашел алмазы,
Он был теперь близко. Очевидно, Бенедикт быстро слабел. Он часто падал, полз на окровавленных коленях по жесткому гравию и скалам, на колючках оставались клочья его одежды.
Потом след вышел из ущелий и кустарников и углубился в новый район оранжевых песчаных холмов, и Джонни побежал рысцой. Солнце заходило, дюны отбрасывали голубоватые тени, и жар слегка ослабел, так что пот несколько охладил Джонни на бегу.
Джонни всматривался в спотыкающийся след, начиная опасаться, что найдет Бенедикта уже мертвым. Следы свидетельствовали о крайнем отчаянии, но Бенедикт продолжал плестись.
Джонни не замечал других слледов, спускающихся с дюн, пока они не пересекли человеческий след.
Джонни остановился и опустился на колени, осматривая следы широких, похожих на собачьи лап.
— Гиена! — Он почувствовал прилив отвращения. Быстро оглянулся и слева от себя увидел еще одну цепочку следов.
— Пара! Они почуяли запах крови.
Джонни снова побежал по следу. По коже его поползли мурашки: он представлял себе, что сделают гиены с беззащитным человеком. Самое грязное и самое трусливое животное Африки, но его мощные челюсти могут расколоть берцовую кость взрослого быка; его зубы покрыты таким количеством бактерий из-за диеты — падали, что простой укус гиены так же смертелен, как укус черной мамбы.
— Боже, позволь мне успеть!
Он услышал их. Из-за вершины следующей дюны. Ужас от этого звука остановил его на полушаге. Резкий хихикающий крик нарушил тишину.
Джонни стоял, прислушиваясь и тяжело дыша после бега.
Крик раздался снова. Смех демонов, возбужденный, кровожадный.
— Они добрались до него.
Джонни устремился по мягкому песчаному склону. Добрался до вершины и заглянул вниз, на блюдцеобразную арену, образованную вершиной дюны.
Бенедикт лежал на спине. Белая рубашка была разорвана до пояса. Синие брюки костюма превратились в клочья, колени были обнажены. На одной ноге — ком из окровавленного носка и грязи.
Пара гиен протоптала вокруг тела тропу. Они часами кружили вокруг, и постепенно жадность побеждала трусость.
Одна гиена сидела в десяти футах от Бенедикта, непристойно согнувшись, опустив змееподобную голову между горбатыми плечами. Коричневая, местами более темная, оборванная, круглые уши устремлены вперед, черные глаза горят возбуждением и жадностью.
Вторая гиена положила передние лапы на грудь Бенедикта. Голову опустила, челюсти сомкнулись перед лицом Бенедикта. Она упиралась лапами в грудь, готовясь ухватить полную пасть плоти. Голова Бенедикта дергалась. Ноги его слабо двигались, руки дрожали на песке, как раненые белые птицы.
Лицо было разорвано.
Гиены бросились бежать, в ужасной шутовской панике взбираясь на склоны дюны. Бенедикт продолжал лежать, лицо его превратилось в кровавую маску. Глядя вниз на это лицо, Джонни понял, что не сможет убить его, вообще не сможет убить человека. Не может мстить этому существу с изуродованным лицом и больным мозгом.
Он опустился рядом с ним на колени и неуклюжими пальцами развязал рюкзак.
Одно ухо и щека Бенедикта свисали на рот на полоске ткани, зубы с одной стороны лица обнажились, кровь пузырилась на них. Джонни разорвал бумажный пакет поглощающей повязки и положил оторванный кусок на место, плотно прижимая его ладонью. Кровь пробилась сквозь ткань, но текла медленнее.
— Все в порядке, Бенедикт. Я здесь. Все будет в порядке, — хрипло шептал Джонни, работая. Свободной рукой он разорвал другой пакет и аккуратно заменил им промокший. Продолжая удерживать пакет, он поднял Бенедикта и положил к себе на колени.
— Сейчас кровотечение прекратится, и я дам тебе попить. — Он достал из сумки ткань и начал острожно вытирать кровь и песок с ноздрей и губ Бенедикта. Дыхание Бенедикта стало более легким, хотя вырывалось по-прежнему со свистом. Язык его распух, заполнив рот, как пурпурная губка.
— Так-то лучше, — сказал Джонни. По-прежнему придерживая пакет, он достал фляжку. Прикрывая большим пальцем горлышко, чтобы регулировать струю, он позволил нескольки каплям упасть в сухую яму рта.
Еще десять капель, потом он закрепил фляжку в песке и начал мягко массировать горло Бенедикта, чтобы вызвать глотательный рефлекс. Человек, лежавший без сознания, болезненно глотнул.
— Молодец, — подбодрил его Джонни и снова начал капать в рот, негромко приговаривая при этом: — Все будет в порядке. Вот так, проглоти еще.
Потребовалось двадцать минут, чтобы влить в него полпинты теплой пресной воды, к этому времени кровотечение прекратилось. Джонни снова порылся в сумке и взял две таблетки соли и две глюкозы. Он положил их в рот и разжевал, превратив в пасту, затем склонился к изуродованному лицу человека, которого поклялся убить, и прижал губы к распухшим губам Бенедикта. Ввел раствор соли и глюкозы в рот Бенедикта, потом распрямился и снова начал вливать воду.
Дав Бенедикту еще четыре таблетки и половину фляжки, он закрыл ее и вернул в рюкзак. Смочил компресс ярко-желтым обеззараживающим раствором и крепко перевязал рану. Это оказалось труднее, чем он думал, и после нескольких неудачных попыток он провел повязку под подбородком и по глазам, полностью закрыв голову Бенедикта, оставив только рот и нос.
К этому времени солнце было уже на горизонте. Джонни встал и, распрямляя спину и плечи, смотрел на смерть красно-золотого пустынного дня.
Он знал, что откладывает принятие решения. Ему казалось, что, оставив лендровер, он прошел около пяти миль. Пять миль по трудной дороге — часа четыре, может быть, пять в темноте. Можно ли оставить здесь Бенедикта, вернуться к лендроверу, вызвать по радио помощь из Картридж Бей и возвратиться к Бенедикту?