Охотники за динозаврами [Охота за динозаврами]
Шрифт:
— Как ты добился этого? — изумлённо спросил я.
— Объяснил великий закон охотников джунглей, — гордо выпрямившись, ответил молодой негр. — Сказал, что большой прыгающий крокодил — хуже бельгийский чиновник… Обещал, что каждый, кто вернётся живой, получит от тебя десять долларов, стальной нож и клетчатый штаны. Штаны ты можешь не дать, если не захочешь, а вот нож и десять долларов, пожалуйста, дай обязательно.
Я поспешил согласиться. Спустя несколько минут десять мускулистых чёрных фигур уже стояли на брёвнах плота, опираясь на длинные копья.
С восходом солнца
Я глянул в бинокль на наш лагерь. Он уже опустел. Очевидно, Перси Вуфф и носильщики отправились в путь.
Солнце поднималось все выше и начало припекать. Мы натянули тент и улеглись под ним, продолжая оглядывать в бинокль поверхность озера и тёмную кромку берега, к которой постепенно приближались. Глубина продолжала оставаться значительной. Дно не просвечивало в тёмной воде, и нигде мы не смогли достать его.
Джонсон проверил штуцер и загнал в стволы патроны с разрывными пулями.
— Какой калибр у вашей пушки? — поинтересовался я.
— Двенадцатый.
— Неплохо. Но сегодня не помешал бы и восьмой…
— Во всей Центральной Африке штуцером восьмого калибра пользовался только покойный Ричардс. То действительно была пушка. Правда, она иногда давала осечки. Последняя осечка стоила жизни бедняге Ричардсу.
Я вспомнил гильзу, найденную на поляне возле остатков костра.
Наконец тростники зашелестели совсем близко. Они росли сплошной стеной и были гуще и выше, чем на северном берегу. Мы поплыли вдоль зарослей. Ничто не нарушало покоя зелёной, тихо шелестящей чащи…
В одном месте широкий извилистый проток уходил в глубь тростников. Мы направили в него плот и тихо скользили по спокойной тёмной воде. Гребцы беззвучно орудовали тяжёлыми вёслами. Мы с Джонсоном стояли с карабинами наготове. Двенадцать пар глаз напряжённо вглядывались в окружающий лес тонких буровато-зелёных стеблей и узких заострённых листьев. Серебристые метёлки чуть заметно покачивались над нашими головами.
Так мы проплыли около километра. Нестерпимый зной жёг кожу, трудно становилось дышать, перед глазами вспыхивали радужные круги. Проток то суживался, то расширялся, но в окружающих его зелёных стенах по-прежнему не было заметно ни одного вылома. Напряжение, охватившее всех нас при вступлении в тростники, начало было ослабевать, как вдруг…
Квали, стоящий на носу плота, предостерегающе поднял руку. В тот же момент до нас донёсся омерзительнейший запах, перед которым аромат давно нечищенного свинарника — благовонное курение. И сразу же в тростниковых зарослях справа от нас что-то тяжело затрещало. Гребцы, как по команде, выхватили весла из воды и отступили к середине плота. Однако наш тяжёлый корабль ещё продолжал двигаться вперед. Дальше все замелькало, как в стремительном фантастическом сне.
В тростниковой стене появился широкий
Я ещё не успел перезарядить карабин, как тростники раздвинулись и огромное золотисто-зелёное тело тиранозавра тяжело скользнуло в воду. Прежде чем ящер успел нырнуть, Джонсон выстрелил дважды. Плот содрогнулся — и на носу появилась огромная лапа с кривыми когтями, а затем голова чудовища.
Лопнули, как нитки, нейлоновые канаты, и наш корабль стал разваливаться. Но хищник уже был тяжело ранен, его движения утратили стремительность и силу. Квали сунул в пасть чудовищу тяжёлое весло. Челюсти захлопнулись, весло треснуло. Ящер замер в единоборстве с человеком, который не выпускал весла. Этого было достаточно. Джонсон снова выстрелил дважды. Голова чудовища ушла под плот. Сломанное весло осталось в руках у Квали.
— Все, — сказал Джонсон и опустил карабин. Я не поверил и торопливо вбил новую обойму.
— Сейчас он появится снова!
— Все, — повторил Джонсон и сел на ящик. — Конец. По одной разрывной пуле в каждый глаз…
— Так вы испортили череп! — вырвалось у меня.
— Чтобы он не испортил вашего, — усмехнулся Джонсон.
Чёрные охотники с молчаливым восхищением уставились на Джонсона. У них даже не нашлось слов. Они только причмокивали и качали головами.
Мы подождали несколько минут; ящер не появился.
— Попробуем узнать, где он, — предложил Джонсон.
Пока часть охотников занималась починкой плота, мы с Джонсоном опустили на дно стальную кошку. Результат получился ошеломляющий. Глубина протока превышала в этом месте тридцать метров. Мы так и не достали дна.
Я был в отчаянии. Убить современного тиранозавра и потерять его!
— Может, всплывёт, — пытался утешить меня Джонсон.
Но на это трудно было рассчитывать.
Плот был давно починен, а я все ещё пробовал нащупать дно. Проток оказался жёлобом с почти отвесными краями. Даже у тростниковых зарослей глубина достигала двадцати метров.
Гибель чёрных охотников, риск, которому мы все подвергались, все оказалось напрасным. Ящера можно было считать потерянным… Я едва удержался, чтобы не наговорить резких и обидных слов Джонсону, хотя прекрасно понимал, что если бы не он, мы все могли бы погибнуть.
Я только сказал вслух:
— До чего ж не повезло!.. Ведь никакого следа не осталось, кроме царапин на брёвнах плота.
— Немножко остался, — возразил Квали, слышавший мои слова. — Возьми, пожалуйста…
И он протянул обломок весла, которое побывало в пасти ящера. В мокрой древесине торчал острый конический зуб длиной около десяти сантиметров. Пришлось удовлетвориться им.