Охотники за генами
Шрифт:
— Тогда спроси его, ставили ли ему какой-то укол?
— Какой укол?
— Долго объяснять. Спроси, ставили укол?
— Подожди…
Варвара вернулась к трубке только через минуту. Профессор терпеливо ждал. Генерал хмуро и сонно прохаживался по комнате, слушая разговор профессора с дочерью.
— Да, папа, говорит, поставили в руку, — слегка удивленно сообщила Варвара. — Спрашивает, откуда дед про укол знает?
— Объясни ему, что есть такое животное, верблюд называется. Он и рассказал… А ты запомни — дверь никому не открывать. Наш с тобой разговор похитители прослушали. Сейчас слушают. Они могут вернуться
— И ружье есть, и карабин.
— Пусть приготовит. И никого в квартиру не впускайте, пока я не приеду.
— Хорошо, папа. А что за укол? Это серьезно?
— Думаю, что серьезно. Точно пока не знаю. Все. Отбой тревоги.
И Владимир Иванович отключился от разговора, хотя не отключился от своего беспокойства. И даже более того, когда подтвердился факт укола, поставленного внуку, беспокойство возросло. Что-то следовало предпринимать, иначе жить Ваське осталось два месяца.
— Что будем делать, Константин Петрович?
— Спать ложитесь. Я сейчас свою машину вызову, поеду домой и тоже спать лягу. А у вас завтра важная встреча.
— Какой уж тут сон. К кому мне обратиться, чтобы Ваську исследовали? Полный молекулярный анализ крови взяли, еще какие-то анализы.
— Вы уверены, что это поможет?
— Но что-то делать в любом случае следует. Не сидеть же, сложа руки на животе.
— Мы сделаем. Я уже обговаривал эту ситуацию. Мы сделаем.
— А исследование, анализы…
— Вы работаете над своими вопросами по несколько лет. Неужели вы думаете, что все другие вопросы в три дня решаются? Анализы ничего не дадут. Сейчас существует множество препаратов и быстрого, и медленного убийства, и они практически не оставляют следов. Исследовать можно, но это ничего не даст. Нужен антидот.
— А как заставить их дать антидот?
— Только обменять.
— На генетическое оружие? — удивился профессор словам генерала.
— Вы с ума сошли, милейший. Обменять на Тахира. Разведчиков часто обменивают. Человека на человека, группу людей на группу людей. Почему же нельзя обменять человека на антидот? Я думаю, что можно. Те специалисты, с которыми я беседовал, тоже такого мнения. Можно! Я сейчас даю команду на задержание всей этой банды, а уже завтра будем прощупывать вариант с обменом азербайджанского разведчика на антидот для мальчика. Их разговоры у нас записаны. Жалко, нет первоначального разговора этих бандитов с вашей дочерью. Но улик все равно достаточно.
— Вот, — протянул профессор свою трубку. — Здесь записан мой разговор с Тахиром.
— Прекрасно. Мы перепишем, и завтра я верну вам смартфон. До завтра, Владимир Иванович. Завтра уже будет какая-то ясность с обменом. — Генерал направился к выходу, на ходу набирая на своей трубке какой-то номер: — Генерал Логинов. Ты так и стоишь у крайнего подъезда? Подъезжай к шестому. Я спускаюсь. Да. Я на ходу запрыгну. Да, теперь это не имеет значения.
Закрыв за генералом дверь, Владимир Иванович прошел в комнату и лег на диван, чтобы перевести дыхание и слегка успокоиться. Успокоился он сразу, как человек, всегда своими эмоциями управляющий. Но все же что-то сильно тревожило его, хотя профессор никак не мог понять, что именно. Конечно, судьба внука. Однако если будет антидот, то и волноваться не стоит. Но беспокойство не проходило.
Владимир Иванович встал, прошел на кухню,
Ах да… Дальневосточная экспедиция. Она была рассчитана на три года, но профессор Лурье сумел за два года добиться результата. Теперь результат необходимо проверить, и Лурье готов к испытаниям. Но Олег Иннокентьевич ждет только одного — посылки от Владимира Ивановича. Ему нужны препараты по подавлению отдельных генов. Сам Груббер этими препаратами не занимался, но ими занимается профессор Отто Огервайзер и готов уже завтра дать Владимиру Ивановичу несколько формул. Герр Огервайзер вышел на эти препараты случайно, но потом сумел разработать целую группу. Он же генетик только отчасти, по основному своему профилю Огервайзер — микробиолог, и препараты подавления определенных генов создавать умеет.
Здесь — препараты, которые будут вводить орокам…
Ваське ввели препарат…
У Владимир Ивановича вдруг закружилась голова. Но он все же добрался до городского телефонного аппарата, вспомнил номер трубки своего гостя и набрал его. Была уже глубокая ночь. После дороги немецкий гость сладко спал, но все же через несколько минут ответил недовольно на немецком языке:
— Я слушаю.
Владимир Иванович сразу перешел на английский:
— Герр Отто, извините, что разбудил вас. Это профессор Груббер…
— Да, слушаю вас, мистер Груббер.
— У меня большие неприятности, похитили моего внука. С меня требуют то, что я не могу дать. И вы сами, наверное, понимаете, что наша встреча состояться не может.
— Я могу вам чем-то помочь? Если требуют деньги, я найду какую-то сумму.
— Нет. С меня требуют мои рабочие материалы. А это невозможно. Но будем решать проблему. Только вот жалко, что встреча срывается…
— Да. Это неприятно. Значит, я могу завтра улететь с утренним рейсом?
— Я пришлю вам машину.
— Если можно. К десяти утра…
— Машина будет стоять у гостиницы. Та самая, на которой я вас встречал. Только за рулем будет водитель. Извините, герр Отто, что так получилось.
— Ничего страшного. Главное, чтобы у вас все было в порядке. Удачи вам, мистер Груббер…
Только положив трубку, профессор осознал, от чего он отказался. Но одновременно осознал и то, что орокам никто не будет вводить препарат, несущий смерть. А Ваське… А Ваське добудут антидот. Генерал обещал…
— Тихо выдвигаемся… Ползем… Волобуев остается на месте. Страхует. Если будет возможность не стрелять — не стреляйте…
Старший лейтенант Гавриленков первым пополз вперед, сокращая дистанцию до предельно малой, когда их оружие — короткие и легко управляемые пистолеты-пулеметы — будет иметь значительное преимущество. Солдатам было не до спецназовцев, выползающих из тумана. Бандитов обыскали, сложили документы в одну стопку на камне. Оружие отставили в сторону и взялись за трупы, чтобы перенести их к реке. Тогда-то старший лейтенант поднялся в полный рост и встал около автоматов противника, составленных у ствола дерева.