Охотники за головами (Headhunters)
Шрифт:
Она отнесла стаканы к бару. Только половина восьмого, а в пабе полно народу. Уилл был удивлен. Первый день года, весь мир должен сидеть дома и смотреть телешоу. Он сидел и довольно быстро напивался, он намеревался выпить еще несколько кружек, а потом свалить домой. Как будто весь энтузиазм вымыло напрочь вчерашней ночью, впрочем, все они веселились, не осмелясь себе признаться, что их одурачили этими рождественскими блестками и затянувшимся бухаловом, убеждая себя, что это действительно начало новой жизни, что в этом году они наконец чего-нибудь добьются, будут удовлетворены и счастливы, но в глубине души все знали, что повторится та же самая ерунда.
– Ну и куда ты тогда отправился с этой телкой?
– спросил Гарри. – Последнее, что я видел, так это то, как ты болтал с сестрой Мика Гарднера. Старая шлюшка, ее даже Балти трахал. Пизда как туннель под Ла-Маншем. Еще эти волосы под мышками – типа по-французски, но потом она ушла, и Мик сказал, что ты съебался с какой-то вполне приличной блондинкой, и это подозрительно, потому что всем известно, что ты предпочитаешь трахать жирных свиней.
– Не помню я сестру Гарднера. Я как-то раз трахнул ее в прошлом году. Дикий секс. Нет. Я сказал, что провожу эту телку до дома, чтобы ее не ограбили. Понятно, что все дела, Новый год, но бизнесмены никогда не спят. Время – деньги, в том случае, если ты – больной мудила и прячешься в тенях, поджидаешь легкую добычу. Она была неплоха. Живет на Рамси Роуд, у нее собственная квартира. Окна выходят на железнодорожные пути, но по ночам этого не видно, только утром, когда едут вагоны. Хуй знает, кому надо ехать куда-то так рано. Они, наверное, отправляют в этих вагонах атомные отходы или свиней для скотобойни. Никогда там не бывает спокойно. Вот уж ебари свиноматок. Но когда мы вернулись, эта девица была очень вежлива, очень воспитана, пошла зажгла свет, поставила музыку, говенную музычку, типа как Манго любит, а потом я еще выпил пару стаканов хорошего скотча, чтоб согреть горло и прийти в себя, мы с ней поговорили, как обычно говорят в таких случаях, и все получилось еще раньше, чем ты смог бы сказать «Манго – мудила».
Уилл подошел к бару и заказал сырный рулет. У него весь день не было во рту ни крошки, он умирал с голоду, но все же оставались еще силы, чтобы обратить внимание на Эйлин, на то, как она идет мимо прилавка, к нему навстречу, держа перед собой подносы. Он отстраненно наблюдал, как колышется ее грудь под обтягивающей кофтой, длинные серебряные сережки касаются ткани, что закрывает ее плечи. Она носила маленькую серьгу в носу со времен путешествия в Рад-жастан, минуя Кэмден. Он чувствовал смущение уже от того, что представляет себе ее грудь, так тесно прижатую к ткани, и соски трутся об эту ткань и твердеют. Ему нравился ее запах духов, ее лицо, в котором прочитывался характер. Духи – вот что всегда цепляло Уилла. И потому в этой обычной лондонской пивнушке она сразу становилась экзотикой. Он собирался еще заказать чипсов с солью и уксусом или арахис, но он не хотел снова, как идиот, посылать ее к бару. Ничто так не отталкивает женщину, как нерешительность. Если парень запинается или не знает, чего хочет, то женщины смотрят мимо тебя, ты для них вроде как мусор. Привлекательный мужчина – это тот, у которого никогда не бегают глазки. Вот так его учили смотреть на проблему. А еще надо иметь в кармане лавандос для страховки, или же ты – ничто. Рэпперы в это, похоже, нормально врубились.
– Что это у тебя с глазом? – спросила Эйлин, в голосе слышались тяжелые нотки, Уилл не смог понять, что они значили. – Попал в переделку, да?
– Получил вчера по кумполу – на меня напали какие-то три парня.
– И зачем же они так сделали?
– А я и не знаю. Я стоял и ждал такси, никого не трогал, думал себе про Новый год и все остальное, задавался вопросами типа будет ли сегодняшний день чем-то отличаться от вчерашнего, размышлял про начало новой жизни и прочей мутотени, а потом появились эти парни и попытались залезть в мое такси, и я сказал, что это мое такси, что мне нужно домой, потому что я измотан и уже три часа тут стою жду его. Измотан физически, и вообще, этот конец года, да еще после Рождества. А они навалились гурьбой. И я ничего не мог сделать, они меня слегка попинали и сели в такси.
– Нужно осмотреть глаз. – Теперь, когда он выставил себя жертвой, а не пьяным идиотом, который вляпывается в переделки, ее голос прозвучал более сочувственно. – Они могли задеть глазное яблоко. После такого немудрено и ослепнуть. Глаза очень чувствительны, знаешь ли. И все происходит так быстро. Имея такой видок, ты вряд ли произведешь впечатление на женщин.
Она улыбнулась и поставила сырный рулет на стойку бара, и Уилл попытался не смотреть на ее сиськи, теперь он думал, интересно, а настоящий ли бриллиант в той серьге у нее в носу? А вынимает ли она ее по ночам, чтобы застежка не выпала и не проскользнула ей в голову, не дошла до затылка, вопрос, почему она вдруг вспомнила про женщин.
Уилл надеялся, что не покраснел, не вспыхнул, как дитя, когда платил и шел к остальным ребятам, он не продемонстрировал ни мужественности, ни убийственной привлекательности, и это только подтверждало, что на самом деле он благовоспитанный мягкотелый мудила. Он должен был выпендриться перед Эйлин с какой-нибудь резкой остротой, но не мог подобрать слов. По крайней мере, не мог найти слова, общаясь с противоположным полом. Он был чересчур джентльменом, именно это он говорил себе, пытаясь посмотреть правде в глаза, понимая, что он, вероятно, просто дерьмо, не умеет поддержать разговор, хотя он никогда бы в этом не признался. Он просто уходил от проблемы, как и все, и ничего не ждал, так поступали все они, кроме Картера, тот постоянно искал, кому бы присунуть. Но почему-то это казалось неестественным, выглядело так, что ты думаешь все время только об этом, ни тебе нормально поболтать с дружками, ни пропустить пару пинт пива, и вот он бегает всю ночь и носится за всем, что движется. Но она в порядке, эта Эйлин за стойкой бара, и может, даже лучше, что он – не один из тех парней, которые умеют болтать о чем угодно и в то же время ни о чем, потому что такие, как Эйлин, с этой серьгой Раджпута в носу, с этим запахом классных духов, смогут разглядеть через все это дерьмо самое важное, так что в итоге, в один прекрасный день, его спишут со счетов как очередного безмозглого идиота, озабоченного только своим елдаком.
– Ну что, домогаешься до Эйлин? – спросил Картер, оглядываясь через плечо на барменшу, та теперь говорила с Дениз – она швырнула назад свою сумку и была готова к вечерней работе, они устроили перекур, потому что владелец заведения отъехал и не должен был возвращаться вплоть до самого закрытия. – Ха, я и не знал, что ты по ней тащишься.
– Я всего лишь говорил с ней. Почему все думают, что если чувак немного поболтал с телкой, то значит, что он обязательно собрался влезть к ней в трусы? Она просто спросила, что у меня с глазом, вот и все. Ей интересно было узнать, что случилось прошлой ночью.
Она же не может стоять за стойкой и делать вид, что не видит моего фингала, этого нельзя не заметить, она ведь не такая?
– Ну хорошо, Милдред, я просто спросил. Не надо плакать. Иди, я вытру твои слезки. С ней все хорошо. Слегка тощие ноги, но, по крайней мере, не такая жирная телка, которую надо вздергивать и раскрывать бензопилой, и кровища вокруг рекой, когда ты дергаешь за веревочку и вытаскиваешь из нее «Тампакс». Я не скажу «нет», если она предложит мне быстро перепихнуться в подвале. Я не откажу ей, я съебусь наверх, и наша ебля будет столь же горячей, как и дыхание старины Балти.
– Что не так с моим дыханием, уебок ты хуев? Я даже не ел вчера карри, впрочем, прямо сейчас я не против чего-нибудь сожрать, ну да ладно. Это мое новогоднее решение: сбросить пару стоунов, пусть эти кашмирские парни из «Балти Хэвен» чуток передохнут.
– Ну ты и распиздяй, – сказал Манго, со смехом откидываясь на стуле.
– А ты – вонючка, надел костюм в полосочку и якшаешься со всякими извращенцами, отсасываешь им, можешь уебывать обратно к своим акциям и долям, или чем ты там занимаешься, чтобы зарабатывать на жизнь.
– В прошлом году, я сделал сорок штук только потому, что знал, когда и кому отдать честь, я доил этих самодовольных ублюдков, обрабатывал их так, что они сами отдавали мне свои ликвидные предприятия. Но я, по крайней мере, шевелюсь, не сижу в этом говне, как вы, ребята, или эти парни с Кинз Кросс или со Стрит-хэма. По крайней мере, я имею дело с нормальной генетикой, а не с монголоидными помойными отбросами из Галифакса, которые готовы отсосать за пару фунтов. Парни, придите в себя. Это материальный мир. Даже Мадонна это понимает. Мэгги поняла, о чем это все.