Охотники за головами
Шрифт:
— Вы, пожалуйста, определитесь, сэр, будете вы экономить сидатин или нет?
— Ладно, мажь сидатином, а то я скончаюсь от болевого шока, — простонал Гриффит. Потом покосился на Буча и спросил:
— У тебя зеркало есть?
— Маленькое…
— Давай…
— Ой, кажется, я его забыл в каюте.
— Не ври мне и давай сюда зеркало — не бойся, я не наложу на себя руки.
Делать было нечего. Охранник передал боссу зеркальце, и они с доктором переглянулись.
Несмотря на готовность к самому неприятному, увиденное поразило Гриффита.
— Неужели
Ожоги были не сильные, но от удара взрывной волны все лицо Гриффита сильно опухло, и теперь он был похож на сорокадневного утопленника.
Брови и ресницы сгорели полностью, а вместо волос остался спекшийся колтун. К тому же плохо видел левый глаз — Сэм это заметил.
Осторожно отложив зеркальце, Гриффит вздохнул и сказал:
— Вот что, док, лей этого лекарства сколько надо, только верни мне мой первоначальный вид. Я хочу выглядеть нормально, а не как… — в горле Сэма встал комок. — А не как паленая свинья… — закончил он, — А ты, Буч, можешь идти. Скажи Гарфингелю, пусть тем из клиентов, кто еще не сбежал, дадут шампанского, только не «Руссовайн», а что-нибудь попроще…
— Да, сэр, — Буч Стефан потоптался на месте, стесняясь забрать свое зеркальце. Это был подарок мамы, и Буч очень им дорожил. Решив, что придет за зеркалом позже, он вышел.
— Ну как там? — спросила его заплаканная мисс Гриффит, которую охрана не пускала в процедурную.
— Всего лишь несколько ожогов, мэм. Только и всего, — через силу улыбнулся Буч.
— Тогда разрешите мне пройти…
— Прошу прощения, мэм, но мистер Гриффит запретил мне это делать.
57
Еще никогда Малику Исфагану не было так страшно. Страшно настолько, что временами он терял сознание и бредил наяву.
Он был в пути двое суток, но за все это время ни разу не вспомнил о жажде, голоде, сне или об удовлетворении других естественных потребностей. Только сковавший его страх, и больше ничего.
Иногда это ощущение было настолько мучительным, что Малику хотелось умереть. Но умереть ему не давали. Он чувствовал на себе влияние чьей-то страшной силы, которая до поры до времени не позволяла пилоту распрощаться с жизнью.
А начался этот кошмар совершенно неожиданно. Корабль Малика Исфагана стоял на ночной стоянке. Утром судно должно было отправиться на Селен, где располагался геологический исследовательский центр. Необходимо было доставить груз с образцами породы.
Все члены экипажа сидели в небольшой каюте пищеблока, которой дали громкое название — кают-компания.
Эгон и Буковски играли в карты, Калле и сам Малик смотрели кино с Нэн Риган в главной роли. И вдруг все услышали удар в дверь.
Они никого не ждали, но предположили, что это бухгалтер геологической экспедиции Курц. Он был любитель «заложить за воротник» и частенько набивался в компанию, чтобы его угостили. Дверь пошел открывать Эгон.
Однако это был не Курц — это была беда.
Малик это понял,
Бедняга валялся на полу и, словно рыба, беззвучно разевал рот Выпученные глаза Эгона смотрели в потолок, а его ноги дымились светящимся туманом, который поглощали четыре черных силуэта.
Малик не видел картины страшнее, чем эта. Парализованный страхом, он стоял и смотрел, как эти четверо практически пожирали тело Эгона, пока оно полностью не обуглилось,
«Срочно на взлет!» — услышал Малик приказ, но готов был поклясться, что он прозвучал прямо у него в голове.
— Что там такое, Малик? — крикнул Буковски, выбегая следом.
Едва он взглянул на непрошеных гостей, как и его постигла участь Эгона. Эти четверо сожрали и его.
Малик стоял ни жив ни мертв и тоже ожидал смерти, но его и Калле чудовища не тронули, словно знали, что это пилот и штурман.
Затем был взлет и, странное дело, никаких запросов со стороны технических средств контроля и навигации. Секретные службы будто ослепли.
Время от времени в голове Малика звучала очередная команда, и он ее тупо выполнял. Он работал, как машина, используя только моторные навыки и ничего более. Все его мысли остановились, и их заняло только чувство острого страха.
На исходе вторых суток они сожрали Калле.
Малик ничего не видел, но он слышал треск сжигаемого тела. Контроль за пилотом в этот момент был ослаблен, и Малик впервые попытался разобраться, что с ним произошло.
На экране навигационного компьютера светилось изображение планеты Шейб, и, судя по всему, это был конечный пункт путешествия монстров. Несколько мгновений Малик боролся с желанием, пусть даже ценой жизни, повернуться и посмотреть на этих страшных созданий, но когда он это сделал, то не поверил своим глазам.
Это напоминало кадры из фильма ужасов. Тела, состоящие из частей живой и иссушенной плоти. Они были мертвы, но они двигались. Они не издавали ни звука, но Малик чувствовал их жуткие вибрации.
На этих ходячих трупах были надеты старинные металлические доспехи, украшенные драгоценными металлами и камнями.
Они стояли в ряд и честно делили дым, которым курилось горевшее тело Калле
«Должно быть, я попал в преисподнюю». — ужаснулся Малик.
«Ты почти угадал», — прогремел совсем рядом чей-то голос. Затем пилот снова провалился в полусознание и, работая как автомат, повел судно к планете Шейб.
Он прожил дольше всех из своего экипажа. Когда судно уже заходило на посадку, мумии не выдержали страшного голода, терзавшего их иссушенную плоть, и стали пожирать пилота.
58
Корабль-разведчик «Фоке» шел на предельно низкой высоте, почти касаясь брюхом верхушек деревьев. Сильные порывы ветра норовили перевернуть судно на бок, что означало бы немедленное крушение, однако надежная автоматика выравнивала корабль, и «Фоке» продолжал выполнять задание.