Охотники за каучуком
Шрифт:
— Они умерли.
— Умерли?
— Вы съели их?
— Я не знаю.
— Как это не знаешь?
— Не знаю.
— А вот это что такое?
— Кость.
— Для чего она вам?
— Для дудочки.
— Какой еще дудочки?
— Не знаю.
— Отвечай, или я раскрою тебе череп!
— Я и отвечаю, хозяин.
— Почему вы не вернулись вчера вечером?
— Не знаю.
— Почему вы хотели нас убить?
— Потому что мы съели бишо де такера.
— Ну и что ж из этого?
— Это превратило нас в канаемес… Мы целую ночь были канаемес.
— Прекрасно! А теперь что же?
— Теперь мы готовы плыть дальше.
ГЛАВА 3
После взрыва «Симона Боливара». — Опять вместе. — Новые планы. — Шарль не хочет бросать дело. — Реорганизация. — Гайанская хина. — Немного географии. — Лунные горы. — Гидрографическая система. — План разработок. — Отъезд. — Фантазии Маркиза. — Что такое бишо де такера. — Гастрономические предосторожности. — Кое-что об улитках и лягушках. — Отравление белладонной [185] . — Аналогичное объяснение. — Риу-Бранку.
185
Белладонна — многолетнее травянистое растение семейства пасленовых. Сильно ядовита. Используется в медицине.
Вернемся немного назад и расскажем по возможности коротко о событиях, последовавших за бегством пленников, томившихся на борту «Симона Боливара», и о том, что случилось после дерзкого и счастливого освобождения, организованного Маркизом, дабы читатель понял, каким образом появились в окрестностях Риу-Бранку охотники за каучуком.
Когда на корабле произошел взрыв, Шарль Робен, Винкельман, его брат эльзасец Фриц, Раймон и Маркиз, полагавшие, что все бандиты наверняка погибли, немедленно отправились в местечко под названием Мапа. Здешние поселенцы оказали им самый сердечный прием.
В распоряжение гостей предоставили шхуну, и все пятеро пустились в путь к фазенде Апурема, где надеялись застать небольшой экспедиционный корпус, прибывший из Марони, а также офицеров и госпожу Робен с детьми.
Шарль, знаток местной медицины, никого не подпускал к раненым, Раймону и Винкельману. Он постарался обеспечить им наилучший уход и добился того, что те очень скоро начали поправляться.
Когда прибыли на фазенду, лечение успело уже дать заметные результаты. Теперь полное выздоровление было делом нескольких дней.
Робен-отец, его сын Анри, милая жена Шарля действительно гостили у хозяина фазенды. Здесь уже знали о событиях, происшедших с начала экспедиции. Индеец-гонец сообщил об этом несколько дней назад.
Хоть подробности известны не были, но все же то, о чем поведал индеец, вселяло некоторую надежду. Близкие знали об изобретательности Шарля, о его энергии и большом опыте жизни в лесах. И, хотя путешествия по этому пустынному району были тяжелы и мучительно долги, не оставалось ничего иного, как ждать, уповая на удачу. Бог даст, молодой человек и его друзья возвратятся.
Ничего иного в данной ситуации нельзя было предпринять. Надежды их счастливо оправдались, даже скорее, нежели можно было предполагать.
Легко представить, сколько радости принесло возвращение, как горячо все благодарили спасителя — Маркиза, как упивались своим счастьем.
Гасконец был даже несколько сконфужен столь бурным проявлением всеобщей благодарности и признательности, смущен тем, что каждый выражал ему свое восхищение и уважение. Он буквально потерял голову и только бормотал что-то несвязное в ответ.
Когда раненые совсем выздоровели, Шарль Робен стал подумывать о том, чтобы с помощью всех членов экспедиции завладеть плантациями Марони. Это была хорошая идея, хотя старый инженер полагал, что его сын распрощался с ней. Ведь Спорные Территории встретили его так негостеприимно.
Однако, против ожидания, молодой человек заявил, что, разумеется, при условии формального согласия, намерен вновь попытать счастья в этих местах.
— Ну что ж, сын мой, — ответил старик, слегка удивленный его решением, — у тебя, полагаю, было время обстоятельно обдумать свой план. Тут надо все хорошенько обмозговать. О Марони, конечно, можно только мечтать. Там есть все, что только душе угодно. Я думаю значительно расширить территорию «Полуденной Франции», предоставив нашим друзьям-актерам независимость с первых же дней, а в скором времени, надеюсь, и состояние. Драматическое искусство, как мне кажется, не принесло вам богатства, дорогие компаньоны. Поэтому будет разумно отказаться от него и посвятить себя промышленному и коммерческому освоению нашей Гайаны. Вы ведь не откажетесь присоединиться ко мне на самых выгодных условиях? Право же, ничего не потеряете! Вы вполне способны стать благородными и мудрыми поселенцами. Что до меня, сын мой, то я знаю: ресурсы нашей земли поистине неисчерпаемы, и если ты будешь там, это принесет нам удачу. Полагаю, твое решение — не минутный порыв.
— Так и есть, отец, — отвечал Шарль. — Уверен, удача ждет нашу семью и всех моих товарищей. А знаете, что означает для меня слово «удача»? Это возможность добиться всего с избытком, обеспечив потом новые земли. Не жаль никакого труда, чтобы сделать процветающим и цивилизованным этот уголок, ставший для нас второй родиной. Моя мечта — организовать здесь, на границе Спорных Территорий, центр французского влияния. Надеюсь, мы сумеем оградиться от вторжения соседей моральным барьером. А отстаивать свои интересы на полях индустриальных сражений будем лишь оружием любезности. И тем самым заставим дипломатию считаться с французами, если вновь разгорятся споры о лимитах. Без ложной скромности могу сказать, что уже кое-чего достиг. Но катастрофа разрушила то, что было предметом нашей гордости и зависти соседей. Сегодня я разорен. Но не беда! Материальные потери не лишат нас высоких замыслов. Что нам до банальных представлений поселенца о роскоши? Начиная осваивать первозданную целину, разве не знал я, что каждый шаг придется брать с боем? Наш мирный труд не такой-то уж мирный — всякую минуту тебя ждут подвохи, лишения и горести. Да, я понес утраты. Однако предвидел такую возможность. И поэтому поражение не сломило мой дух, не отняло энергию и надежды. Мы воссоздадим коммерческий центр в верховьях Арагуаи, снова начнем добычу каучука, соберем людей, которых раскидала судьба. День пойдет за днем в тяжелой работе, зато мы все восстановим, как было раньше. Но не на прежних принципах. У нас больше не будет таких соседей, как в деревне Лак. Их шеф был человеком единственным в своем роде. Наученные опытом, мы впредь будем осторожнее. И это еще не все. Здешние богатства необходимо немедленно разрабатывать. Сделать это должны мы первыми. Кто знает, каковы могут быть результаты? Ведь до сих пор о них никто не задумывался. На эту мысль натолкнули меня слова нашего хозяина, оброненные им недавно.
— Что ты хочешь сказать, сынок? — спросил старик.
— Знаете ли вы, отец, и ты, Анри, знатоки Гайаны, что эта земля богата хиной?
— Хиной? Быть не может! Тебе прекрасно известно, что хинное дерево не растет в низменных и сырых местах. Оно требует высоты, по крайней мере, в тысячу двести метров.
— И тем не менее хозяин фазенды утверждает, что на Спорных Территориях хинное дерево произрастает. И в больших количествах.
— Да ведь тогда это будет настоящая революция в экономике! Трудно даже предположить, какие она может иметь последствия.
— Вот-вот, отец, именно экономическая революция. Осталось лишь проверить сказанное, выяснить количество и качество гайанской хины, прикинуть расходы на ее разработку, и так далее. Короче, обмозговать дело со всех сторон. Для этого необходимо снарядить экспедицию.
— Да ты хоть представляешь, какой путь тебя ждет?
— Судите сами. Вы знаете, хотя бы приблизительно, Риу-Бранку. Раньше по ней проходила западная граница французских владений. Вам известно также, что эта крупная река впадает в Риу-Негру на одном с половиной градусе южной широты и шестидесяти четырех градусах западной долготы. Она течет с юга на север, до Английской Гайаны.