Охотники за лавинами
Шрифт:
Однако случилась ночь, когда я обрадовался бы любому доктору, даже Зануде, лишь бы снять с себя тяжкий груз ответственности. Было поздно, метель завывала в каньоне, и шоссе было закрыто. Позвонили из Перуанского приюта и сообщили, что какая-то машина проскочила ворота на нижнем конце каньона, пыталась подняться наверх и увязла на Литл-Сьюпириор. В машине находились чета новобрачных и мать жениха; никто из них не умел ходить на лыжах и не был готов к серьезной встрече со снегом. Жених и невеста пробились в приют, мамаша увязла где-то по дороге. Неясно было, почему такая компания сломала запертые ворота и поехала в подобную ночь через каньон Литл-Коттонвуд.
Я вызвал нескольких профессионалов-лавинщиков. Одна группа пошла из приюта по ответвлению шоссе. Я пошел вниз вдоль основного шоссе. Мы должны были встретиться на пересечении дорог, но этого не случилось. Я дошел до застрявшей машины и отправился назад. На всем пути дорогу перекрывал свежий лавинный снег. Подгоняемый ветром, он бился в мои защитные очки, как мошка в стекло лампы. Понятно было, почему я не нашел никаких следов — ведь и мои собственные тут же исчезали. Мамаши нигде не было.
Когда я добрался до приюта, я узнал, что другая группа нашла ее в сотне метров от дверей. Она потеряла туфли и пальто. Когда я увидел ее, она лежала в кровати, обложенная грелками. И то, что я увидел, мне не понравилось. Она была без сознания, а вокруг носа и рта пролегали тонкие белые линии. Я отозвал сына и задал ему один вопрос. Ответ был такой: «Да, у мамы действительно больное сердце».
Миленькая ситуация: мы были отрезаны снегопадом и лавинами с женщиной в состоянии сердечного приступа. Врачи любят кататься на лыжах, и обычно один-два доктора всегда находятся в районе. Я обзвонил другие приюты, прося их просмотреть регистрационные книги в поисках медика. В приюте Алта один нашелся и подошел к телефону. Он сказал с сожалением: «Я помогу вам, чем смогу, но должен сказать вам, что я дантист».
Я внезапно вспомнил вторую мировую войну и дерзкого молодого лейтенанта (не себя), язвительно спрашивающего зубного врача:
«Ну и что же вы делаете на войне?»
«Я ассистент хирурга в медсанбате».
«А если хирург выйдет из строя?»
«Тогда я заменю его».
«Ну и ну! — сказал лейтенант. — Я лежу с животом, вспоротым осколком снаряда, и что же видят мои глаза? Наклонившегося надо мной зубного врача!»
Остался последний шанс. Я позвонил Джорджу Картрайту в Солт-Лейк-Сити. Это доктор из докторов, потому что он справлялся с такими случаями, когда другие врачи отступали. Я обрисовал ему ситуацию.
Он сказал: «Есть ли хоть какая-нибудь возможность спустить ее вниз?»
«Абсолютно никакой».
«Тогда держите ее в тепле и спокойствии. Если она очнется, влейте в нее как можно больше горячего чая».
«Будет сделано. Что-нибудь еще?»
«Ну, вы можете молиться».
Мы это и сделали. И мамаша тоже.
Поисково-спасательные работы — мучительное занятие при любых обстоятельствах, но в особенности зимой. К сожалению, всегда существует возможность, что за короткое время холод из небольшой неприятности может обратиться в трагедию. Поэтому зимние спасательные работы — всегда соревнование с временем. С другой стороны, поспешность может привести к тому, что спасательные партии будут плохо организованы, неправильно экипированы и окажутся в наихудших погодных условиях.
Наконец, на начальника поисково-спасательной партии зима накладывает тяжелейшее бремя ответственности и решительности в действиях. Он берет на себя ответственность за спасение пострадавшего любой ценой. Но он отвечает также за свою группу, за их жизнь. Во время спасательных работ ему нужно постоянно оценивать шансы спасателей остаться в живых.
Наиболее тяжелое решение, которое должен уметь принять начальник спасательной команды, — это отказаться от продолжения спасательных работ. Команда обычно отступает неохотно, так как, начав операцию по спасению, бросить ее очень трудно. И всегда можно ожидать ураганного огня критики со стороны людей, которые никогда не были на месте событий. У немногих хватает мужества не обращать внимания на слухи.
Известно много таких случаев, но классическим является катастрофа в Валь-да-Баркли в Швейцарии в 1951 г. Зимой Ужаса.
В январе во время сильного бурана дорожный обходчик Гросц вышел посмотреть, проходимы ли еще отдельные участки шоссе. (В гл. 7 приводится научный анализ этого бурана и говорится о том, что он предвещал.) В таких условиях Гросц должен был иметь достаточно здравого смысла, чтобы остаться дома, или же кто-либо из его начальства должен был иметь достаточно здравого смысла, чтобы приказать ему это. Тем не менее он пошел и породил цепную реакцию смертей и разрушений, которая показалась бы невероятной, если бы не была фактом.
Когда Гросц не вернулся к обеду, его жена известила об этом власти. Спасательная команда вышла его искать и, обнаружив, что шоссе завалено лавиной, начала поиски его останков. Собака, натренированная находить засыпанных в лавине по запаху, обнаружила тело Гросца; но в это время вторая лавина погребла спасателей. После этого вышли еще две спасательные команды и тоже были завалены. В этот ужасный день, пытаясь спасти одного человека, который уже был мертв, погибли еще семь человек и собака. Можно только преклоняться перед их мужеством и решимостью и сомневаться в их рассудительности.
Но это еще был не конец. Под этой лавиной лежал мертвым глава противолавинной службы Цуоца, близлежащего городка. В его отсутствие никто не имел права открыть огонь из пушек, чтобы защитить город. Пока отцы города обсуждали, как выйти из этого тупика, снег продолжал падать на Валь-д'Уреццу, Валь-Буэру и Альбанас.
Д'Урецца и Буэра — хорошо известные лотковые лавины больших размеров, сошедшие на противоположной стороне от Цуоца. Альбанас — открытый склон прямо над населенным пунктом, и раньше с него никогда не сходили лавины. В конце концов отцы города перестали мешкать и отдали распоряжение стрелять. Артиллерист выпустил снаряд в буран более или менее наобум. Везде сошли лавины: Валь-д'Урецца, Валь-Буэра и Альбанас. Часть городка была разрушена, и были новые жертвы. Вероятно, наибольшей иронией в этой истории было то, что в результате этого парада человеческих ошибок в Цуоце перестали использовать пушки, как будто они были в чем-нибудь виноваты.
Из всего этого следует мораль: в любых поисково-спасательных работах может наступить момент, когда чувства должны уступить место разуму.
Спасательные работы после катастрофы бомбардировщика В-25 на горе Тимпаногос в 1954 г. были самыми трудными и опасными в моей жизни. Тимпаногос (высотой около 3700 м) — наивысшая точка в изрезанном хребте Уосатч в штате Юта. Это огромное нагромождение рыжевато-коричневых скал с треугольной вершиной. Боковые хребты, отходящие от вершины, разделяют северо-восточный склон горы на три основных чашеобразных цирка и на несколько меньших. Все цирки большие и страшно крутые. Вот все, что я знал о Тимпаногосе по фотографиям и картам, так как сам там никогда не был.