Охотники за орхидеями (худ. В. Юнк)
Шрифт:
Увидев, что сильно отстаёт, Еник собрался было догнать остальных, как вдруг почувствовал прикосновение чьей-то руки и вздрогнул от неожиданности.
Старший из индейцев, поравнявшись с ним, шепнул:
— Передай большому сильному брату — впереди нас прошло много людей, индейцев. Сана, наверное, плохой человек… Не выдавай меня!
Не успел Еник опомниться, как индеец скрылся в зарослях и на оклик мальчика ответил предостерегающим «тсс…»
Усталость как рукой сняло. Еник побежал вперёд, торопясь отыскать дядю. Индеец, их друг, почуял неладное — значит, всем грозит опасность!
Догнав Франтишека, Еник, сбиваясь и путаясь, пересказал свой разговор с индейцем. Известие, казалось, нисколько не обеспокоило вожака каравана.
— Гляди в оба да помалкивай! — многозначительно бросил он Енику.
На первом привале Франтишек спросил, как долго проводник предполагает вести караван на запад.
— Ведь озеро Петен на юг от нас, — напомнил он, — и дальнейший обход, видимо, излишен; лес стал намного реже.
— Мы идём прямо к озеру, — возразил Сана, упрямо показывая рукой на запад.
Франтишек настаивал, что озеро расположено на юге.
— Кто это тебе сказал? — обиделся Сана. — Путь знаю только один я.
— Мне никто не говорил, — последовал спокойный ответ. — Ты не разбираешься в карте и не знаешь, что вот эта стеклянная коробочка всегда говорит мне чистую правду. Короче, завтра мы поворачиваем на юг. Или ты поведёшь нас без обмана, или мы пойдём одни. Граница Гватемалы, конечно, уже позади, и мы можем повстречаться с лесорубами, которые валят здесь лес.
Сана был задет не на шутку. Он нахмурился и отступил. Диего робко взглянул на Еника, опиравшегося на ружьё.
— Сегодня мы не сделаем ни шагу вперёд, — неожиданно для всех заключил Франтишек. — Удобнее поляны не сыскать, а нам не повредит более продолжительный отдых. Подготовьте палатку и костры!
Все были довольны принятым решением, только Сана явно расстроился. Индейцы думали, что его рассердил спор с «доном Франсиско».
Поляна, большая, как городская площадь, была окружена деревьями, словно гигантскими домами. Такие поляны, больших или меньших размеров, довольно часты в джунглях. Они образуются в силу разных причин: или вследствие бурь, или из-за состава самой почвы, неблагоприятной для деревьев.
Охотники не знали, далеко ли они от цели. Но что Сана ведёт их неправильно, это Франтишек определил верно; подозрение, высказанное индейцем, он не оставил без внимания. Франтишек понимал, что от индейца больше ничего не добьёшься: он сказал ровно столько, сколько хотел. Поэтому, чтобы не вызвать у Саны подозрений, Франтишек решил сначала расстроить его планы неожиданным отдыхом, а затем переменой направления.
Приготовления к ночлегу были закончены засветло: быстро поставили палатки, собрали хворост. Путники отдыхали, отпустив на волю и усталых животных. Вацлав с Еником сидели невдалеке от палатки; мальчик не выдержал и шепнул Вацлаву по секрету, что Франтишек не доверяет Сане, а впереди каравана прячутся чужие индейцы.
Между тем незаметно подкрались сумерки. В вечерней темноте запылали костры, и лёгкие столбы дыма поднялись к небу, на котором высыпали звёзды. Изнурительный зной понемногу спадал, и люди с облегчением почувствовали еле заметное дуновение
Хотя Вацлав и Еник уже не первый месяц встречали пробуждение вечерних джунглей, они бессильны были унять тревожное волнение.
Пожалуй, нет на свете человека, который не ощутил бы страха, заслышав гортанные крики птиц, трели лягушек, шипение и свист змей, верещание обезьян и пронзительные вопли попугаев, заглушаемые порой рёвом ягуара, настолько ужасным, что мороз подирает по коже. Сегодня, точно так же как и вчера, как и сотни лет назад, этот дикий концерт гонит от людей сон. Задремавший внезапно пробуждается, хватает оружие, тщетно вглядывается в темноту. Но слух его ловит лишь леденящие душу звуки — то ли крик разъярённого хищника, то ли стон обречённой жертвы. А звёзды по-прежнему невозмутимо смотрят на землю, и дурманит голову аромат растений, возносящийся к высокому небу.
Еник поплотнее прижался к Вацлаву, взял его за руку и размечтался вслух:
— Что-то теперь поделывают наши, а, Вацлав? Папа, наверное, возвратился с работы, мама готовит ужин, а Терезка учит уроки. Вспоминают ли они нас? Ведь там даже звёзды другие…
Вацлав, поддавшись его настроению, тоже принялся вспоминать о том, как давно-давно, в Чехии, гонялся по вечерам за майскими жуками, которые, глухо жужжа, неуклюже шлёпались о стены домов; как прислушивался он к разговорам соседей, выходивших посумерничать на лавочках…
Он так живо представил себе всё это, что на мгновение услышал и вечерний звон церковного колокола, и громыхание повозки запоздавшего хозяина, который по росе накосил немножко клевера, потому что негоже возвращаться домой с пустыми руками…
Тут Франтишек позвал друзей ужинать и спать. Они пошли с большой неохотой — так чудесно было воскрешать в памяти прошлое! Голос дяди заставил их очнуться от грёз и перенестись в суровую действительность.
— Сегодня мы спать не будем, — условились братья, направляясь к костру. — Но дяде об этом не скажем — ему надо отдохнуть.
За ужином царила непривычная тишина. Даже индейцы-рабочие казались молчаливее обычного. Костёр они развели вдали от лагеря. Странно…
Многие вещи вдруг предстали сегодня в ином свете. Франтишек, внимательно следивший за всем, подметил, что кое-кто привязал мулов поближе к себе.
Плутон, посаженный на длинную цепь, лежал около вьючных животных. Он недавно поужинал и теперь, довольный, радостно вилял хвостом, по-приятельски приветствуя Франтишека, который по привычке обходил перед сном весь лагерь.
— Смотри сегодня в оба, Плутон, — доверительно шепнул Франтишек, погладив собаку по голове.
Плутон завертел хвостом и поднял глаза на хозяина; но человек не понял, обещают что-нибудь эти глаза или смотрят с недоумением.
Индейцы не сняли поясов с длинными ножами, которые испанцы называют мачете. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: индеец не расстаётся с оружием даже ночью. Удивительнее было другое: у Саны вообще не оказалось кинжала. Неужели у него действительно не было оружия? Юный Диего бродил где-то невдалеке, держась в тени.