Охотники за сказками
Шрифт:
На обратном пути к сторожке всю дорогу спорили мы о русалке Светлого ручья: была она или не была на самом деле. Мне хотелось думать, что была.
— Дедушка сказкой назвал? — спросил меня Ленька Зинцов.
— Сказкой.
— Значит, выдумка.
Павка, подумав, с обычной своей серьезностью тоже подтвердил:
— Выдумка.
Нехотя, но пришлось согласиться. Очень уж хорошая и добрая была русалка. С ней и лесной ручей казался необыкновенным, а без нее — просто красивый, и больше ничего.
Только
Дед Савел и Костя Беленький отстали от нас троих. Они идут, не торопясь, присаживаясь по пути отдохнуть, и старый лесник посвящает своего мечтательного спутника в тайны Ярополческого бора.
С утра до вечера готов слушать Костя деда Савела. А нам не терпится: в лес так в лес, домой так домой. И мы втроем всегда впереди.
Хорошо знаем, что, уходя из сторожки, мы заперли ее на замок, а ключ спрятали. Войти в дедушкин домик без нас никто не мог. И вдруг дымок: отчетливый, ясно видимый. Чуть заметно выпорхнет сначала из трубы, протянется узкой синеватой лентой и вдруг завьется серыми клубами. Огонь из печки отсвечивает в маленькое оконце. Нет никакого сомнения, что кто-то, несмотря на запоры, проник в дедушкину сторожку и свободно там хозяйничает.
«Как же могло это случиться, если чудес на свете не бывает?» — возвращаются ко мне сомнения.
Дудочкин тоже огорошен такой неожиданностью. Как тут не задуматься?
Мы останавливаемся. Ленька в нерешительности оглядывается на Павку, будто спрашивает его глазами: «Что делать? Идти вперед или дожидаться деда?»
Павка молчит, угрюмо посматривая в сторону сторожки, и, наконец, решает:
— Пошли!
На этот раз первенство в смелом решении принадлежит Павке. Ленька, чтобы не ударить в грязь лицом, тоже должен отличиться. Такое негласное соревнование между друзьями идет давно и беспрерывно.
Вот и сейчас: если Павка опередил словом, Ленька хочет опередить своего друга ногами. Дудочкин еще на месте переминается, а Ленька уже вперед рванулся. Размочаленные дедушкины лапти переброшены через плечо, и он во всю прыть частит голыми подошвами по тропинке вокруг озера. Мы с Павкой — следом. Теперь уже не робость, а другая тревога беспокоит нас: успеем ли застать в сторожке необычное, не исчезли бы таинственным образом загадочный дым над трубой и огонь в печи.
Но дым не исчезает. Мало того — за углом сторожки, на нашем постоянном месте, тоже пылает костер; и кто-то одинокий ходит вокруг него, совсем не думая ни убегать при нашем приближении, ни расплываться над озером, как делала русалка Светлого ручья, голубым туманом.
— Не замечает нас, — на бегу говорит Павка.
— Не замечает, — соглашаюсь я.
— Прибавим ходу!
Мы убыстряем бег, но топать стараемся потише. Человека возле костра уже хорошо видно. Клонясь над чурбаном, он преспокойно чистит наловленную нами рыбу, укладывает ее рядами на широкую жестяную жаровню, будто ему до нас никакого и дела нет.
От крыльца сторожки до шалаша под елью протянута длинная бечевка. На ней тоже нанизана очищенная и выпотрошенная рыба. Дедушкин плетенный из ивовых прутьев садок, который одни только мы знаем, в каком месте озера он опускает, пустой валяется возле ботника на берегу.
Значит, и здесь незнакомец уже хозяйничал.
Откуда известны ему все наши секреты?
Ленька опережает нас и первым достигает сторожки. Он останавливается в пяти шагах от костра и, подождав, пока приблизимся мы с Павкой, дерзко спрашивает незваного посетителя:
— Ты кто такой?!
Отложив недочищенную рыбину, тот поднимает загорелое, с румянцем лицо. Звонкий мальчишеский голос звучит в ответ на вопрос Зинцова:
— Я?.. Я Боря.
Ни в облике мальчишки, ни в его имени и голосе нет ничего таинственного. Поэтому Ленька, к которому и мы подошли вплотную, наступает смелее:
— А кто тебе разрешил здесь хозяйничать?! Что тебе тут надо?!
Мальчишка молчит в недоумении. А Ленька, принимая молчание за робость, решительно наступает:
— А ну, убирайся отсюда, пока цел!
Странный гость молчит, но «убираться», заметно, не собирается.
— Слышишь, что тебе говорят?!
И Зинцов угрожающе делает шаг вперед.
Мальчишка стоит не шевелясь, то посматривая в нашу сторону, то переводя глаза на показавшихся за озером дедушку и Костю. Потом он говорит совершенно спокойно:
— А я думал, что ты умнее!
Эти слова и тон, каким они произнесены, задевают Леньку за живое. Он придвигается к мальчишке еще на шаг и,^ готовый сцепиться с ним, кричит запальчиво:
— Марш отсюда, говорят тебе!.. Улепетывай, пока не попало!
Тогда мальчишка, ни чуточки не смущаясь, поднимает обеими руками за края жестянку с рыбой и неторопливо спрашивает:
— А тебя жаровней по голове никогда не били? Уверенное спокойствие и ловкие ответы незнакомого черноголового мальчишки, который стоит один против троих, нам с Павкой очень нравятся.
Ленька оглядывается и видит, что мы совсем не одобряем его поведения. Но отступать, а тем более сдаться он совсем не намерен. Свое первое приказание он переворачивает совсем в другую сторону:
— Сиди — и ни с места! Пока дедушка не подойдет, чтобы никуда ни шагу!.. А там мы с тобой поговорим!
— Вот и хорошо! Давно бы так, — мирно соглашается удивительный гость. — Тогда подсаживайтесь ближе.
В его голосе послышалось вдруг такое дружелюбие, что нам совсем не хотелось продолжать затеянную Ленькой ссору.