Охотники за сказками
Шрифт:
Только и это не главное. Труднее соединить один цветок с другим, чтобы жили они и дышали вместе. Не по силе эта задача ленивому, не решить ее нетерпеливому, и для мудрого да упорного дело нелегкое.
Много лет прошло, много зим пролетело. Молодые состариться успели, пока собирал лесовик цветы и травы, сберегал их в ключевой живой воде.
И явился однажды лесовик в свой зеленый дворец с девушкой, по имени Зорянка. От зари взял старик для нее имя.
Стала жить у лесовика Зорянка за родную дочь: по сосновому бору вместе с ним гуляет, сама обед ему готовит, зеленый дворец прибирает, бережет лесное богатство.
Так жила она и год и два. С полевыми цветами дружила, на солнечных полянах играла, слушала шепот камыша над тихим озером.
И минуло Зорянке восемнадцать лет.
Вот и увидал однажды девушку над берегом озера молодой рыбак. Рослик звали его в деревне.
Увидал ее Рослик и, забыв обо всем на свете, уронил сети в озеро — так красива была Зорянка.
Подогнал он лодку к берегу. Хочется Рослику завести разговор с Зорянкой. А она испугалась и убежала в лесной дворец. На другое утро раньше зари снова плавал Рослик по озеру и снова увидел на берегу Зорянку. Только хотел ей слово сказать — испугалась девушка и убежала. Скрылась она не в лесном дворце, а спряталась на лесной опушке и все смотрела между веток, как сидит на берегу и молчаливо вздыхает юноша. И было от этого Зорянке радостно и грустно, а почему — сама не знает.
Тихой и задумчивой была в этот вечер Зорянка. И заметил старик лесовик, как грустно она вздыхала, словно сказать что-то хотела. А девушка помнила, что так вздыхал над берегом Рослик.
На третий день она не убежала, когда лодка молодого рыбака причалила к берегу. Молча сидели на склоне Зорянка и Рослик и смотрели на озеро, где качалась вода, цвели кувшинки и шумел тростник. Горела, переливаясь под солнцем, приколотая к груди девушки янтарная булавка — драгоценный подарок старика лесовика, и было Зорянке тепло и приятно от этой тишины и света.
Так каждое утро стали встречаться они на берегу. Выходил к ним из бора старик лесовик. И научился Рослик узнавать его тихую поступь, понимать таинственный голос, улавливать неясные черты лица.
Смотрел старик на Зорянку, когда, молчаливая и сияющая, сидела она на берегу, и все ждал, все казалось ему, что вот-вот заговорит она.
Случилось это осенью. В тот день в первый и последний раз в своей жизни заговорила Зорянка.
Вот как это было.
Смотрела Зорянка на солнышко, и было от него в груди холодно, а от юноши согревало теплом.
— Скоро замерзнет озеро, негде будет нам встречаться, — сказал Рослик.
Она посмотрела на него печально васильковыми глазами. В каждом из них блестела, наливаясь слезами, искристая черная ягодка. Вздохнула тихо, и в этом вздохе будто услышал Рослик: «Грустно будет одной на берегу сидеть».
— Теперь не встретимся, должно быть, до новой весны, — сказал он.
И девушка согласно и печально кивнула головой: «До новой весны».
На опушке леса стоял старик лесовик, ожидая озябшую на осеннем ветру Зорянку, чтобы проводить ее в зеленый лесной дворец, укрытый среди вечнозеленых сосен. Хотел он позвать ее — и не решался: все казалось, что вот-вот заговорит девушка, расставаясь с Росликом.
А Зорянка смотрела печально, слушала Рослика и беззвучными губами повторяла его слова.
Тогда вынул юноша гребешок из кармана, приколол его в густые косы девушки, где по-весеннему молодо цвели, не блекли цветы-вьюнки, и сказал чуть слышно:
— Весной я снова буду ждать тебя здесь. Это тебе до весны — на память!
Зарделась Зорянка ярче пахучих роз и положила руку на янтарную булавочку — подарок дедушкин. Дарил ей старик лесовик и сказал тогда, что все счастье Зорянки в этой булавочке, остерегал никогда ее не выкалывать, чтобы счастье свое сберечь.
А сейчас Зорянке захотелось подарить счастье Рослику. Зажмурила она васильковые глаза, склонилась к Рослику и переколола заветную булавочку из своей груди ему на грудь.
«На память!» — прозвучало тихим шелестом. И в тот же миг рассыпалась Зорянка луговыми цветами по берегу.
— Собери, оживи ее! — с мольбами кинулся Рослик к древнему лесовику.
Долго стоял старый над рассыпавшимися по берегу цветами. Поредевшая борода его дрожала, из поблеклых глаз катились слезы, и сквозь него просвечивал осенний притихший лес.
Заговорил он с Росликом глухим и далеким голосом:
— Чтобы собрать ее из цветов и заставить жить человеческой жизнью, я потратил многие годы и отдал лучшие силы. Оживить ее не в моей власти. Только молодые и смелые, сильные любовью к человеку и природе могут дать миру новое чудо. Слышишь, юноша! Молодым дана эта сила. У тебя в руках ее сердце, пусть оно тебе подскажет, что делать. Ты спроси его — оно подскажет.
Посмотрел еще раз печально на осыпанный цветами берег, посмотрел задумчиво на Рослика и рассеялся, вместе с прозрачным осенним воздухом расплылся по лесу старик лесовик. Там засветятся его добрые задумчивые глаза, там бородой лесовика тряхнется под ветром молодой кустик, там мелькнут потускневшие полы зеленого кафтана — и все пропало. Навсегда ушел от юноши мудрый и таинственный, опечаленный лесовик.
Осталась у Рослика булавка с янтарной головочкой — сердце цветочной девушки. И она это сердце ему подарила.
Приколол он янтарь к стволу высокой сосны, у которой стояла, прощаясь, девушка, где сказала свое первое и последнее в жизни слово.
Приколол и пустился в безвестный край разведывать тайны живых цветов.
А янтарь затеплился на стволе золотой смолой. Затеплился и весной расплавился. В нем сердце Зорянки светится. Может быть, все печалится, все ждет оно, что явится тот, кто ушел за разгадкой сокровенной тайны цветов и трав, оживит былую Зорянку.
Помолчала бабушка.
Тогда Костя спросил:
— На берегу какого озера это было, бабушка?
— На том берегу, где всех краше цветы растут.
— А в какой сосне ее булавочка?
— В той сосне, которая по весне янтарем играет.
И, разговаривая с нами, бабка Васена беспрерывно шуршала стебельками цветов, перебирая их на коленях. И старый серый кот, свернувшись на фартуке, медлительно приоткрывал нацеленный на цветы ленивый глаз, будто здесь надеялся увидеть новое цветочное чудо, и снова закрывал, разочарованный. В маленьких сухоньких руках хозяйки был все тот же иван-чай, горицвет и наперстянка, которые помнил он с тех пор, когда еще был котенком.