Охотники за сокровищами
Шрифт:
Томми не переступал порог тренажерного зала, но мышцы у него были ого-го.
А Шторм освоила наш бортовой компьютер и теперь способна перегуглить Гугл, потому что помнит наизусть все страницы, которые ей случалось открывать в Интернете.
Ну да – с тех самых пор, как нам с Бек исполнилось три, мы все жили и учились на нашем замечательном паруснике в двадцать метров длиной. Мы учились готовить, брали уроки карате (у папы черный пояс) и тренировались прокладывать курс по звездам.
Вместе с «Потеряшкой» мы видели столько портов и стран, что все и не упомнишь. (Хотя Шторм, наверное, их запомнила – я же говорил, она помнит все, даже пятна от еды у вас на плаще.)
Прошло девять лет. Для нас с Бек совершенно в порядке вещей расшифровать карту, на которой помечены сокровища, нырнуть вместе с папой на морское дно и помочь ему поднять бесценные викинговские щиты с корабля одиннадцатого века, который затонул в датском проливе Скулделев, потому что музей в Осло готов неплохо заплатить, чтобы заполучить эти самые щиты.
Вот бейсбол на заднем дворе для нас совсем не в порядке вещей. Во-первых, трава щекочется. Во-вторых, если играть в бейсбол на корабле, мяч тонет.
Как папа утонул.
Да. До Кипра и до этого Идеального Шторма жизнь на нашей «Потеряшке» была чудесная.
Жаль только, что она вот-вот кончится – корабль пойдет на дно, и мы утонем вместе с ним.
Правда, как справедливо заметила Шторм, может быть, нас съедят акулы.
Глава 2
Думаю, что прозвище Тугодум родители дали моему брату Томми за то, что чаще всего на лице у него написано полное непонимание происходящего.
За исключением тех случаев, когда он ведет яхту.
За штурвалом Томми напоминает лазер: вся мощь в одну точку.
Тянулось время. Истаяли в солнечном небе последние облачка. Томми стоял в рубке, поглядывал на компас и карту и словно бы не замечал палящей жары. А жара была страшенная. Палуба так разогрелась, что ноги у меня шкварчали, будто сосиски на гриле.
– Мы совсем заблудились? – спросил я.
– Сто пудов. – Томми шевельнул штурвалом и взял чуть левее.
– А куда ты держишь курс?
– Никуда. Просто иду по течению.
– По какому течению?
– По экваториальному. Каймановы острова как раз у него на пути.
– Так мы что, дрейфуем?
– Ну да. GPS накрылся. Не понравилось бултыхаться в соленой воде.
К нам подошла Бек. Очки свои она так и не сняла.
– Мы до сих пор течем, – доложила она. – И здорово течем.
Томми кивнул. Он всегда такой расслабленный, хоть тонну плохих новостей ему выложи.
– Не волнуйся. Я подаю горючее только на генераторы, ну, чтобы зарядить трюмные помпы.
Подошла Шторм и осталась стоять на палубе у рубки. Она ела бисквит с начинкой – нашла, должно быть, на камбузе, в воде. Обертка не подкачала, и бисквит совсем не подмок.
– Надо устроить похороны, – сказала она.
У Томми на лице появилось фирменное туго-думное выражение.
– GPS, что ли, хоронить? – спросил он.
– Нет. Папу. И маму.
– Они не умерли, – сказал я.
– Неизвестно еще – вдруг умерли, – заметила Бек.
– Все равно, если неизвестно, хоронить нельзя. Когда неизвестно, положено ждать.
– Чего ждать-то?
– Ну, не знаю. Может, пока будет труп? Тогда уже можно хоронить.
Шторм покачала головой:
– Это вряд ли. Акулы.
И для пущей убедительности звучно откусила от бисквита.
Тогда мы решили устроить похороны в море.
Бек нашла папину любимую яхтенную фуражку – старую, изношенную, всю в пятнах пота, с двумя золотыми якорьками и золотым спасательным кругом между ними. Это была капитанская фуражка. Папа так часто ее носил, что от солнца и соленой воды золото повыцвело и якоря стали просто желтыми.
Эту фуражку подарила папе мама, когда он впервые отправился искать сокровища на собственном судне.
Мы по очереди брали фуражку в руки и вспоминали папу и маму.
Первой вспоминала Бек, самая младшая (я старше ее на две минуты).
– Спасибо вам за самые чудесные дни рождения на свете, – сказала она. – И особенно – за ту прекрасную, замечательную пиратскую голову из кокоса, которую вы мне подарили на Гавайях.
Я улыбнулся. В день рождения мама с папой всегда везли нас с Бек в ближайший порт, и там мы выбирали себе самые классные подарки на день рождения. Я больше всего любил самурайский меч, который мне купили в Гонконге. А вместо торта с мороженым мы всегда ели какие-нибудь экзотические сладости из тех, что больше всего любили местные жители. Иногда эти сладости продавали горящими, так что мы задували их вместо свечек.
Наступила моя очередь.
– Я помню, как папа с мамой впервые взяли нас с Бек под воду. Не когда учили нырять, а когда мы впервые опустились к настоящему затонувшему кораблю. Мы там нашли клевые древнеримские монеты. Я потом спросил папу – не он ли это подбросил монеты, чтобы мы с Бек их нашли.
– И что он сказал? – спросила Бек – видно, сама задавалась тем же вопросом.
Я покачал головой.
– Что не он. Папа сказал, что море с нами не будет нянчиться, так что и они с мамой тоже не станут. Мы нашли монеты по-честному. И стали настоящими охотниками за сокровищами. Спасибо, папа. Спасибо, что научил нас справляться со всем, что только бывает в океане и в жизни.