Охотники
Шрифт:
Моя кровать слегка шевельнулась: я даже подумал, что мне показалось. А потом Мини прошептала мне прямо в ухо:
– Почему ты не рассказал нам про пистолет?
Даже шепотом она говорила с легким присвистом – астма давала о себе знать.
– Так почему ты нам не рассказал?
– Не знаю.
Мини залезла ко мне под одело и теперь смотрела мне прямо в глаза.
– Наверное, я просто не хотел брать этот пистолет.
– Но теперь-то ты его возьмешь?
– Да.
– А зачем?
– Не знаю. Я даже не понимаю, почему не взял его сразу. Но я вообще сейчас мало что понимаю.
Мини немного помолчала, потом спросила:
– А можно я немного полежу с тобой?
– Конечно.
Мы лежали на спине и рассматривали люстру у нас над головами. Люстра была хрустальная, и, даже несмотря на почти полную темноту, каждая из тысяч хрустальных подвесок играла искорками света, и казалось, что мы лежим под самым настоящим звездным небом.
Мы прожили в небоскребе уже три дня. Пока на спасение не было даже намеков. А что, если другого мира больше нет?
Стало безумно одиноко, и я заплакал. Мини, конечно, поняла, что я плачу, но не подала виду.
8
Когда я проснулся, Дейв уже собрал рюкзак. Мини еще спала. Анна приготовила для всех завтрак: на тележку поставила четыре тарелки овсянки, чай и кофе для себя с Дейвом, сок для нас с Мини. Вид у нее был отдохнувший, глаза блестели, привычная красота вернулась. Захотелось хоть раз в жизни почувствовать себя таким же бодрым и полным сил.
День был солнечный; небо наконец-то стало ярко-голубым, серые тучи исчезли, и открылся вид на восточную часть города.
Я подошел к окну со стаканом апельсинового сока в руке. Пейзаж оставался прежним. Никаких перемен: ни к лучшему, ни к худшему.
– На лестнице чисто. – Дейв плюхнулся на стул и принялся за завтрак.
Я сел напротив. Дейв был весь потный, и я понял, что, пока остальные спали, он один разобрал баррикаду из столов и стульев, которую мы устроили на лестнице. Мне стало стыдно, но, с другой стороны, я просто не мог встать раньше: я очень устал, у меня болели все мышцы.
– Я тут подумал, – сказал Дейв с набитым ртом, – нам нужно поднять наверх несколько канистр с горючим. И еще возьмем в пожарных машинах веревки.
– А веревки зачем? – удивилась Анна.
– Мы их свяжем, закрепим здесь наверху и спустим в шахту лифта – будет подъемник. Мы сможем поднять сюда хоть канистры, хоть слона, если получится открыть двери лифта на первом этаже.
– Классная мысль! Не придется таскать всю эту тяжесть по лестнице! – обрадовалась Анна.
Как же хотелось спать. Вообще непонятно, когда эти двое отдыхали. Например, мы с Мини оказались сонями.
– А если шахта заблокирована? Ведь если лифт застрял где-нибудь между этажами, ничего не выйдет.
Дейв с Анной посмотрели на меня так, будто я плету коварный заговор, чтобы разрушить их замечательный план.
– Но попытаться-то можно, – сказал Дейв и подошел к соседнему столику. Там лежал пистолет, про который я рассказал вечером.
– Я его зарядил. Пуль в ящике не было, но он того же калибра, что и мой. Нужно, чтобы ты научился с ним обращаться, прежде чем мы пойдем вниз.
Я кивнул и принялся за овсянку. Анна подмигнула Дейву. Я заметил взгляды, которыми они обменялись. Похоже, сегодня утром Дейва утомило не только перетаскивание столов и стульев.
Я поднялся из-за стола и взял пистолет. Он оказался неожиданно тяжелым. Вряд ли у меня получится удерживать его на вытянутой руке, да еще и стрелять при этом. Я оттянул затвор, заглянул в небольшую прямоугольную выемку, откуда должна выпадать гильза после выстрела, посмотрел в пустой патронник.
– На всякий случай лучше не досылать патрон, если не собираешься стрелять, – сказал Дейв.
– И так понятно, – ответил я раздраженно.
– На твоем пистолете нет предохранителя и трехступенчатый спусковой механизм: досылаешь патрон, целишься и стреляешь. Магазин рассчитан на пятнадцать патронов.
Кивнув, я засунул пистолет в задний карман джинсов, ремень на которых пришлось затянуть потуже.
Кстати, у Дейва был пистолет с магазином на семнадцать патронов.
– Ты собираешься доедать? Дейв съел весь завтрак, – сказала Анна.
Я мотнул головой, надел куртку и ботинки.
– Некогда рассиживаться.
Я подошел к Мини, легенько потряс ее за плечо:
– Мини, вставай, позавтракай. Мы сейчас пойдем вниз.
Мини буркнула в ответ что-то смешное и довольно грубое. Я улыбнулся. Уж очень здорово эта девчонка ладила с природой и со своим организмом: если хотела, могла проспать весь день. У большинства современных людей так не получается. Где-то на задворках сознания я понимал, что в темноте нужно быть начеку, но все равно не мог отказаться ото сна, ведь рядом были друзья.
Пока Дейв ел добавку, Мини расправилась с овсянкой, а Анна выпила чай.
Я сложил рюкзак, дождался остальных и первым пошел к лестнице.
На лестнице было темно, померещиться могло все что угодно, но мы освещали себе путь фонариками, а Дейв даже достал пистолет. Несколько раз мне чудились какие-то странные звуки, и я останавливался, а за мной и все остальные. Может, вообще не стоило спускаться? Но, переведя дух, мы снова шли вниз. Да, наша вылазка таила опасности, но и привлекала возможностями. Во время спуска только и разговоров было про встречу с другими выжившими. Довольно быстро мы оказались в пустом вестибюле – и страх исчез вместе с темнотой.
Вышли наружу. Площадь перед небоскребом была пуста – ни единой души, ни единого движения. Мне показалось, будто я в большом безлюдном соборе. Ночью землю припорошил снег, еще не успевший растаять под холодным зимним солнцем.
– Смотрите, следы, – сказал Дейв.
Через самый центр Сорок девятой улицы тянулась цепочка следов. За три последних дня здесь почти ничего не изменилось. Пожарные машины стояли там, где и раньше. Двери фургона Спасательной службы Нью-Йорка были распахнуты.