Охранитель
Шрифт:
— Поздно. Палач, приступайте.
— Кнут, ваше преподобие? — вполголоса осведомился седой. Он отлично знал процедуру: сначала «легкая пытка» без применения огня, и только при упорствовании используются более изощренные методы.
Началось сначала: точный повтор предыдущих вопросов, обязательный протокол с ремарками секретаря («…после десяти ударов плетью обвиняемый продолжает запираться и вводить Трибунал в заблуждение ») и далее по кругу. Хорошо, что снаружи воплей не слышно, стены Речной башни толстые и стоит она на
Никаких перерывов: никому нельзя даже выйти по малой нужде — потребуется, так за ширмой стоит деревянная бадья. Дознание может продолжаться до вечера: прекратить допрос следует на закате, опять же буква устава Sanctum Officium.
… — Ну вот, а вы сомневались, — к ноне заседание Трибунала было окончено и брат Михаил вместе с Раулем спустились в подземную галерею ведущую к монастырю. — Сами знаете, мэтр, я не сторонник крутых мер и не люблю лишнюю жестокость, однако в отдельных случаях это единственный выход.
— Жоффруа де Но мог оговорить себя. Когда тебе ломают суставы, признаешься в чем угодно.
— Его слова легко проверить. Надеюсь заплечных дел мастер не переусердствовал и де Но не умрет в ближайшие дни, чтобы свидетельствовать против остальных. Дело раскрыто, а, мэтр? Мы с вами молодцы.
— Почти раскрыто, — с сомнением сказал Рауль. — Хорошо, пускай существует закрытое герметическое общество из бывших храмовников и скучающих от безделья дворян — ничего особенного, подобные братства всегда существовали. Взять Сорбонну, допустим: братства вагантов, решивших поиграть в секреты и мистику… Но зачем? Смысл?
— Тайненькое знаньице как движущая сила, — ответил преподобный. — Стремление возвысится над остальными и познать неведомое. Гордыня и тщеславие. Банально, верно? Но эти идиоты сами того не ведая спустили с цепи опасного зверя, ловить которого придется нам. Вермель, господин де Но, комтур Сигфруа де Лангр и прочие названные — лишь средняя прослойка, имен руководителей секты мы пока не знаем: назвать их обвиняемый не смог даже после клеймения раскаленным железом. Не посвящен. Мы незамедлительно начнем аресты — сержантов прево я отправлю в Бребьер сегодня: придется вновь обратиться за помощью к светской власти.
— Будет скандал. Суд над рыцарями–иоаннитами находится в исключительном ведении Ордена.
— Успокойтесь, ничего не будет: юрисдикция папского инквизитора охватывает все структуры Церкви включая госпитальеров — генерал орденской провинции не посмеет возразить. Кроме того, он далеко, в Париже, а что нынче происходит в столице мы не знаем — гонцов по–прежнему нет… Отправляйтесь к себе, я распоряжусь, чтобы францисканцы прислали повозку и братьев–инфирмариев, перевезти вашего подопечного в лечебницу. Кстати, чем он болен?
— Тяжелая горячка. Причина мне неясна.
— Пускай монастырский травник разбирается — вам сейчас будет не до милосердия. Ищите любые проявления магии в Аррасе. Самые незначительные.
Поднялись наверх. Возле кельи преподобного ожидала монашка–клариссинка тотчас опознанная Раулем — сестра Фелициата.
— Она сбежала, — огорошила посланница аббатисы де Тернье. — Жанин Фаст сбежала утром — ушла из дормитория на рассвете, перед мессой, больше ее не видели. Приказано доложить лично вам.
Брат Михаил перевел взгляд на Рауля.
— Мне отчего–то кажется, что я знаю, где искать знахарку, — медленно сказал инквизитор. — Мэтр, поторопитесь на Иерусалимскую. Дай Бог, чтобы я не ошибся.
* * *
В доме несносно разило яблочным уксусом — ореада выполнила указания Рауля с полным тщанием. На столе пылают два десятка свечей из настоящего пчелиного воска: горят дольше, не коптят и запах приятный: прижимистая мадам Верене неожиданно расщедрилась.
— Не прогоняйте её, — мэтр не успел переступить порог жилых покоев и аптеки, как наткнулся на вдову. Стоит у дверного проема в своей любимой позе, сложив ладони над грудью. Взгляд холодный, однако не злой, как раньше. — В ней кровь Etxeko.
— Что? — не поняв, переспросил Рауль. — Какая кровь? Вы о чем, мадам?
В уютном полумраке аптечной залы был различим женский силуэт — это не служанка Юдифь и не прачка, забирающая раз в три дня белье.
Да, брат Михаил не ошибся — Жанин Фаст пришла в дом Рауля Ознара. Что заставило ведьму покинуть обитель клариссинок? Жанин там нравилось.
— Смерть, мэтр, — в который раз повторила ореада. — Поэтому она здесь.
— Вы, Древние, на самом деле человеческие мысли читаете? — окрысился Рауль, не знавший, что теперь и подумать.
— Не совсем так. Чувствуем силу мысли.
— Час от часу не легче…
— Пойдемте, мэтр. Дело совсем плохо. Вы должны сами увидеть.
Молчаливая Жанин замерла у длинной аптечной стойки, так же уставленной множеством свечей. Поприветствовала робким кивком. Рауль раздраженно отмахнулся — только тебя здесь не доставало, холопка! Тоже мне, королева Селена! В белом клариссинском платочке.
Решив оценить состояние господина барона — судя по словам вдовы Верене он на последней грани, надо бы поскорее священника позвать для глухой исповеди, — мэтр Ознар шагнул к низкой кушетке.
…И начал медленно отступать к дверям.
От леденящего кровь ужаса под грудиной сжался приторно–сладенький комок, заныло внизу живота.
Рауль непроизвольно остановился, будто завороженный взглядом василиска. Дыхание перехватило.
За время отсутствия мэтра слева под мышкой больного выросла опухоль размером с небольшое яблоко. Растянутая кожа ядовито–красная, стали видны сине–фиолетовые жилки вокруг.
Чумной бубон. Точь–в–точь такой, как описан в «Медицинской книге, посвященной Мансуру» великого араба Ар–Рази.