Охватить всё книга-2
Шрифт:
Когда были вкопаны столбы, позвал Василису Елисей, чтобы забор поднять. Он рассчитывал, что справятся вдвоём, но, лёжа на земле, забор впитал много влаги и потому Елисей не рассчитал немного… совсем немного. Силёнок явно не хватало, и забор, почти поднятый, стал обратно падать. Елисей собрал все силы, испугался, что придавит Василису, но не удержал, забор медленно упал, накрыв собою Василису. Картина просто ужасающая – лежит на земле забор тяжёлый, а под ним Василиса не шевелится почти.
Попытался Елисей хоть немного приподнять забор, но не смог, крикнул Алексея, прибежали
– Где больно?.. пойдём в дом, там посмотрим. Можешь идти?
Василиса стояла, как заколдованная дева с глупой улыбкой на устах. Боли не было совсем, льстила забота, переживание о ней, это было так приятно. Она молчала и не торопилась признаваться в том, что упавший забор не причинил её боли. Внизу проходила траншея небольшая, вот она её спасала. Хоть и в неудобной позе, но Василиса в траншее находилась.
Тем не менее, Елисей не спрашивал, увлёк Василису в домик и усадил на диван.
– Ты полежи немного, я осмотрю тебя.
Он ласково прикасался руками к её телу, то в одном месте, то в другом, спрашивая постоянно:
– Здесь не больно?..
– Нет – отвечала Василиса, как во сне.
– А здесь? – трогал другую руку.
– Не больно.
– Может ноги?..
– И ноги целы – улыбнулась Василиса, приходя в себя, - а ты потрогай, на всякий случай, я потерплю, - засмеялась весело она.
Понял Елисей, но не смутился, просто взял за голову, поцеловал.
Отстранилась немного Василиса:
– Остановись, увидят дети.
По шуму на улице было понятно, что детям не до них, они бурно обсуждают что-то, весело смеясь.
– Им не до нас – ответил Елисей, - пристально на Василису посмотрел, - правда, не больно?
– Правда, - ответила она, - но можешь проверить, если не веришь.
– Как?.. – не понял Елисей.
– Ну-у, я не знаю, как проверял…
Понял Елисей.
– Ладно, - согласился быстро, только тебе придётся раздеваться, чтобы я мог прощупать каждый сантиметр.
– Нет уж, - возмутилась Василиса, но ласково на Елисея посмотрела, - потом.
– Ладно, согласился Елисей, посмотрел на Василису, - знаешь, такое ощущение, что я поднимаю не забор, а жизнь свою вытаскиваю из траншеи. Тебя освободили, вынули из под забора, теперь вместе строить будем и не мою уже, а нашу жизнь.
Василиса не ответила, только тень в глазах мелькнула, но спрятала от Елисея тень, улыбнулась мило. Ему ответа и не надо было, мысли неслись в сознании, как лошадей табун, но мгновенно растворялись в чувствах.
– Весенним ветерком входил к тебе я в душу,
Но бурю встретил, в чувствах заблудясь,
Теперь не знаю, как мне выбраться на сушу?..
Быть может вихрем, в буре закружась.
Создал я вихрь,
Внутри бушующей любви,
Которая, разлившись морем,
Всё залила в моей груди.
Наверное, для ветра нету суши,
Пора бы это в сорок лет понять,
Лишь для болота лес дремучий,
Прекрасная земная благодать.
Для ветра небо дом родной и милый,
Предназначенье – буре помогать,
В лесу дремучем от предельно хилый,
Ему милее с неба звёзды доставать.
– Ты предлагаешь мне вместе звёзды с неба доставать?
Мгновенно в памяти мелькнула мысль у Елисея, кому-то он уж доставал звёздочку с небес, но!.. где она сейчас, та звёздочка?.. затерялась где-то в череде мгновений жизни.
– Нет, не хочу, пусть звёздочки живут на небе, - резко сменил тему, - сад у тебя прекрасный, он мне рассказал всё о тебе. Интересно даже, обычно люди сад лелеют, удобряют, поливают, чтобы взять от сада всё, по принципу – как можно больше, а твой сад за тобой ухаживает и за теми, кто с тобой приходит. Он тебя лелеет, наполняет силой, спокойствием, дыханием своим.
Василиса посмотрела недоверчиво на Елисея:
– Прямо так тебе и рассказал?..
– Так и рассказал. А ещё меня проверил – кто, зачем и почему, видать, за тебя переживает – вдруг засмеялся, посмотрел лукаво, - что-то понесло меня, пойду я, проволоку поищу, чтобы закрепить забор, чтоб не упал опять.
И Елисей ушёл. Василиса всё ещё сидела и молчала, его слова бросили её в глубины памяти своей, она услышала шум ветра, пенье птиц, шелест листвы, стрекот кузнечиков, и это были не пустые звуки, а слова, что песней проникали в душу калейдоскопом чувств и состояний.
Будто откуда-то из небытия всплыл образ, событие, что проявилось, как на экране фильма, втягивая в детали тех времён далёких. Они были тогда, давно, которые мгновением мелькнули и исчезли, но сейчас воспринимались чётко, пытаясь закрепиться смыслом. А вспомнила она, как однажды, когда ей было всего шесть лет от роду, она первый раз увидела росинку, нет, не росу, а, именно, росинку, которая сверкала дивной каплей её жизни. Она ещё не понимала, что такое жизнь, но развитым детским воображением увидела в глубинах игры света той росинки далёкие картины жизни, что звали и манили таинственностью, очарованием и красотой.