Шрифт:
Плей-лист
“Cheap Thrills” – Sia
“Ocean Eyes” – Billie Eilish
“Better off” – Ariana Grande
“What Ifs” – Kane Brown
“Se~norita” – Shawn Mendes
“Why Try” – Ariana Grande
“Shape Of You” – Ed Sheeran
“Colors” – Halsey
“Floating Through Space” – Sia
“Wonder” – Shawn Mendes
“Let Me Down Slowly” – Alec Benjamin
“Him & I” – Halsey, G-Easy
“Mercy Mirror” – Within Temptation
“Wrecking Ball” – Miley Cyrus
“Skyfall” – Adele
“Good In Goodbye” – Madison Beer
“Alive” – Sia
“Swept Up” – Kaatii
“Sweetener” – Ariana Grande
“Nasty” – Ariana Grande
Предисловие
Эта
Пролог
Люк, 2021
До встречи с Кэтрин я видел мир вокруг себя, после – только в ней.
Шестнадцать лет – большой ли срок?
Шестнадцать лет – это сто девяносто два месяца, примерно шесть тысяч суток, сто сорок тысяч часов и бесконечность, целая бесконечность мельчайших секунд. Для меня ответ очевиден. Да, и ещё раз да.
Человек появляется на свет, делает первый резкий вдох и издаёт первый звук. Первое слово; первый, пусть даже самый маленький шаг; первое предложение. Появляются первые умные мысли, в голове генерируются тысячи и тысячи вопросов, ответы на которые не дать, наверное, никому: никаких сил не хватит. Речь развивается, появляются первые знакомые, товарищи, друзья. Человек начинает придерживаться собственных традиций поведения, формирует круг общения по интересам и занятиям. Кто-то начинает увлекаться различными литературными течениями, кто-то искусством рисования, а кто-то историей древнейших времён. Люди увлекаются, познают, изучают то, до чего они не смогли бы дотронуться без дарования жизни. Вместе с развитием люди оставляют прошлое позади: больше нет первого вдоха – его заменяет безостановочный физиологический процесс; больше нет первого звука – ему на смену приходит ежедневный обмен информацией с помощью языка; больше нет первых знакомых – так называемые дорожки разошлись.
Первый шаг – это путь к тому богатству, которое нам дарует жизнь. Это путь к друзьям, образованию и первой любви.
До шестнадцати лет мне не досталось ни единого первенства, чтобы познать жизнь. У меня нахально отняли отрочество. Моя жизнь была бесцельным существованием, исход которого предопределили. Предопределили бы, если бы не Кэтрин Лонг, перевернувшая мой маленький искалеченный мир с ног на голову.
Был первый шаг, был второй, был третий – а я всё не мог забыть первый. С появлением этой девушки жизнь понеслась, как ястреб, а я не прекращал оглядываться. И каждый раз позади я видел не своё тёмное прошлое, а наше светлое. Наша история стала нашим прошлым, является нашим настоящим и будет нашим будущим. Она – моё всё. Она – мой друг, мой проводник, мой учитель. Мой лучший друг, обращаясь за советом к которому, я получаю нужные ответы. Мой проводник в лучший мир, где нет места жестокости и лжи. Мой учитель, который преподносит мне то, что не изучают ни в одной из школ.
Мой мир, без которого не было бы ничего.
Сейчас мне уже двадцать, а я до сих пор вспоминаю свои шестнадцать вместо того, чтобы смотреть по сторонам. Я шагаю по Нью-Йорку, скрывая мёрзлые щёки за длинным воротником тёмного пальто. Мне приходится сжимать ладони в кулаки и прятать их поглубже в карманах, чтобы спасти от первых заморозков. Мои костяшки уже успели заледенеть, а пальцы покраснели, и я всеми силами стараюсь их отогреть. Ветер дует прямо в лицо, раскидывая мои отращенные до плеч волосы по сторонам.
Я никогда
И вообще мне повезло, что со мной в Нью-Йоркском университете учатся такие креативные люди. До знакомства с ними в институте изобразительных искусств мне не с кем было обсудить новые веяния живописи, а теперь, когда наше общение прошло стадию формальных разговоров, мы вместе проводим свободное время на выставках современного искусства и бродим по необычным районам мегаполиса.
Я перехожу Пятую Авеню, что расположена вдоль восточной части Центрального парка, и направляюсь прямо к припаркованному такси.
Серые тучи отражаются в стёклах высочайших небоскрёбов. Я задерживаю взгляд на громадинах из стекла и бетона – штыки, устремлённые в хмурое небо, меня совсем не привлекают. Не то чтобы мне не нравилось в Нью-Йорке, просто этот город точно не для меня. Я с детства жил рядом с цветущим садом, рядом с бурной рекой, среди широких британских полей, и смена природы на шумный мегаполис, где в воздухе смог, а на земле слой пластика, стала для меня серьёзным ударом.
Здесь есть огромный парк, по которому можно бродить часами, здесь есть чудесная река Гудзон, здесь льют дожди и светит солнце, весной здесь цветут вишни и поют соловьи. Но Нью-Йорк, каким мы прекрасным он ни был, никогда не сравнится с маленьким Хантингтоном на севере Великобритании. Я люблю Хантингтон за пробивающиеся сквозь трещины в асфальте одуванчики, за стрекочущих до поздней осени цикад, за уютные вечера, но больше всего за Кэтрин, которая разделила мою жизнь на «до» и «после».
Идея переехать из Хантингтона в Нью-Йорк впервые возникла у Лиама, и, к моему удивлению, ему удалось быстро уговорить Сару на смену места жительства. Мы оставили в Великобритании бабушку с дедушкой, но это не проблема: я всё равно навещаю их несколько раз в год, и они этому несказанно рады.
Над головой сверкает раскат, а вскоре издалека доносится и гром. Я замедляю шаг. Кэтрин научила меня любить грозу. Научила любить сладкий запах дождевых капель и шум шквалистого ветра. Я не мог терпеть грозу. Мне было тошно мокнуть под холодным дождём, мне хотелось плотно закрыть уши ладонями, когда следом за раскатом раздавался гром, я до дрожи в коленках боялся бушующей бури, которая сламывала деревья. Но Кэтрин сумела изменить моё отношение к грозе.
Она научила меня любить, и сама училась со мной. Именно поэтому я считаю, что она заслуживает даже большего счастья, чем сейчас.
Вдыхая аромат дождя, я закрываю глаза и в который раз начинаю вспоминать, с чего всё началось.
Глава 1
Кэтрин, 2016
Я взяла фамилию своей бабушки, когда мне было не больше двух лет. В нашей семье эта тема никогда не поднималась, и, пока миновали мои годы, я считала, что так и должно быть. Меня звали по фамилии Лонг, а маму – Гофман, но мне не казалось это из ряда вон выходящим. Я просто глупо улыбалась, когда взрослые переводили взгляд с мамы на меня и наоборот, и совсем не понимала их смятения. Отмечу, что мама достаточно хорошо делала вид, что всё в порядке, чтобы у девятилетней дочери не возникало лишних вопросов. Сейчас мне шестнадцать, и у меня всё по-прежнему. Каждый раз, когда фотограф называет меня по фамилии, я живо отзываюсь и почти не задумываюсь о своём отце. Об отце, которого я никогда не знала.