Океан разбитых надежд

Уэйд Макс

Тёплый весенний вечер опускается на черепичные крыши Хантингтона, окрашивая их ярко-рыжими лучами. Стрекот разливается над Рирер Фосс, что находится всего в нескольких шагах от новеньких коттеджей. Мне нравится наша маленькая набережная: я люблю проводить время в тишине и спокойствии, всматриваться в спокойные воды узкой речушки и мечтать о дальнейшей счастливой жизни. По старой каменной кладке, обочины которой поросли высокими травами и камышами, почти никто не ходит: на смену ей пришли новые благоустроенные пешеходные зоны и совсем небольшие цветущие аллеи. Когда меня окружают выхлопные газы и беспорядочные разговоры, мне

сложно представлять счастливую жизнь. Когда я смотрю себе под ноги на набережной, я вглядываюсь в каждую трещинку старой мостовой, и осознаю, как много событий она пережила. Она пережила времена восстания Уота Тайлера, пережила пушечные снаряды и многочисленные набеги, но не развалилась. История сильно вдохновляет меня: она заставляет жить, двигаться и быть примером для потомков. И, как бы мне не хотелось задержаться здесь подольше, вскоре мне приходится покидать тихую набережную.

Выкрашенный в белый цвет коттедж Морриса появляется за следующим углом, и я направляюсь к входной двери. Неспешная ходьба, речной запах и рокотание пролетающих над головой майских стрекоз хорошо очищает разум от ненужных мыслей. Я сжимаю ладонь в кулак и, почти не волнуясь, несколько раз стучу в деревянную дверь, за которой уже слышен смех ребят, тяжёлые басы современной музыки и треск посуды. Похоже, выпивать начали задолго до моего визита. И, кажется, не планируют заканчивать.

Дверь широко распахивается передо мной через несколько секунд, и моё лицо начинает освещать желтоватый свет с десяток зажженных ламп.

– Кэтрин, ты всё-таки пришла! – вскрикивает Бетани, увидав меня на пороге дома. – Ты не пожалеешь, ведь в этот раз веселья будет в разы больше. Проходи и наслаждайся!

Признаюсь, я почти не узнаю голос девушки во всём балагане, который творится внутри. Разговоры смешались в невнятный словесный гул, пробки от бутылок со свистом разлетаются по сторонам, а из-за топота содрогаются стены. С порога я могу различить около десяти пьяных фигур, шатающихся за спиной Бетти, но, судя по нервному смеху на фоне, их намного больше.

На плечах Бетани расположились лямки розового сарафана, перламутрового оттенка серьги хорошо с ним сочетаются. Рукава белой футболки чуть закатаны, а на капроновых колготках несколько безобразных затяжек. Образ вышел лёгким и дерзким – тот, что и нужен для подростковой вечеринки.

– Спасибо. И тебе хорошего вечера, Бетани.

Бетти всю свою жизнь была и остаётся самым активным человеком если не во всей Великобритании, то точно во всём Йорке. Где шум, там и она. Где веселье, там и она.

Её улыбка становится ещё лучезарнее после моих слов, из-за чего тело сковывает смущение.

– Пойдём, все уже готовы к игре, – подмигивает мне Бетти, и тогда я замечаю её подкрашенные ресницы.

– Так вы не выделили мне свободную комнату? – подшучиваю я.

Бетани живо отзывается:

– И не планировали.

Не успеваю я и моргнуть, как меня уже затаскивают вглубь дома Морриса, крепко схватив за руку:

– Только не отпускай меня, – еле слышно предупреждает девушка. – В такой толпе легко затеряться.

Мы пролетаем мимо массы людей, а их оказывается здесь намного больше, чем мне казалось с порога. Я даже не могу представить, как диван, стоящий в гостиной Морриса, выдерживает огромную компанию, состоящую минимум из пятнадцати молодых людей. На широкой лестнице, ведущей на второй этаж, расселись

группы поменьше, и, к сожалению некоторых, наверх уже никак не протолкнуться.

Подруга тащит меня в огромную гостиную, которую отгораживает от столовой длинная барная стойка с мраморной столешницей. Вокруг ещё не настолько грязно, поэтому по дороге я успеваю прихватить чистый пластиковый стаканчик и не вскрытую бутылку газировки. Бетани продолжает тянуть меня всё глубже в дом. Я оглядываю лица будущих участников игры. Думаю, нет абсолютно никакого смысла спрашивать Бетти, что за игру они затеяли, ведь я скоро сама всё узнаю. Так и происходит на громких вечеринках – никто до конца не знает, к чему она приведёт. Подростки любят жить моментом.

Девушка ослабляет хватку, когда мы останавливаемся в углу просторной комнаты.

– Так, – протягивает Бетани, подходя к Моррису со стороны, – Когда начинаем? – она несколько раз хлопает ладонью по его спине.

Моррис поворачивается спустя секунду к нам. В руке его хрустальный стакан, наполненный белым вином. В другой руке открытая бутылка, и я подозреваю, что она уже наполовину пуста. По моему телу разлился угнетённый пьяный взгляд парня напротив.

– Кэтрин Лонг, неужели Вы явились? – спрашивает он, остановив свой полный удивления взгляд на мне.

И я прекрасно понимаю, почему парень реагирует именно так. До этого я была на вечеринке Морриса всего лишь один раз, и произошло это несколько лет назад. Тогда в меня ещё не начинала стремительно увеличиваться грудь, тогда я ещё не знала, кто такой мастер маникюра и тогда я не умела пользоваться восковыми полосками. Тогда я была совсем ребёнком, которому впервые признались в таком чувстве, как любовь.

– Как видишь, – я подавляю неуместный смешок.

Если честно, тогда я думала, что меня уже ничто не сможет заставить посетить дом Морриса вновь. Одна из его вечеринок была в самом разгаре. Я стояла на том же месте, где и стою прямо сейчас. Меня окружали те же люди – Бетти и Моррис. Но в голове моей были совсем иные мысли. В тот день Моррис изрядно выпил, поэтому грохнулся на меня, когда попытался дотянуться до губ. Тогда я поняла, что легкомысленный Моррис – не мой типаж, а юноша осознал, что его мало привлекают девушки с низким ростом. Он испытал крайнее разочарование, а я забылась в пламени стыда.

Моррис, и в этот раз явно перебравший с алкоголем, делает шаг в мою сторону и, чуть покачавшись прямо как в тот раз, спрашивает у Бетти:

– Она играет?

Дыхание его ядовито. Я задаюсь вопросом, много ли бокалов он успел опустошить, но сама поражаюсь собственным догадкам. Семь, десять? Может, несколько бутылок? Их тут, кстати, пруд пруди – зеленоватые бутылки игриво сверкают под неоновыми лучами долларовых палочек из местного магазина подарков. Только и успеваю морщиться от очередного блика.

– Очень надеюсь, – шутливо подмигивает Бетти в ответ.

Где-то в дальнем углу широкой гостиной слышатся электронные басы – вестники выигрыша одного из персонажей игры. После следует несколько довольно оборванных смешков: выпитый алкоголь даёт о себе знать. Но всё вмиг меняется крепкими дружескими объятиями.

– А ты, – из груди Морриса вырывается сладкий винный пузырёк, и он икает на середине фразы, – Ты играешь, Бетти?

Грудь парня проваливается, и за этим следует рык. Моррис даже не приложил усилий, чтобы сдержать отрыжку.