Океан. Выпуск двенадцатый
Шрифт:
Есть на страницах этого «путеводителя» для одержимых мечтой разбогатеть и карта острова Кокос. Этот клочок суши у побережья Коста-Рики пользуется особой популярностью кладоискателей. Здесь побывало около пятисот экспедиций. На них были затрачены многие миллионы. Но считается, что клады острова Кокос — «Острова Сокровищ», если будут найдены, с лихвой компенсируют эти затраты. Еще бы, ведь в земле его якобы зарыли свои богатства несколько знаменитых флибустьеров, превратив остров в своеобразный «пиратский сейф».
«ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ХИРУРГИЯ»
Легенды о пиратских кладах направили и воображение Стивенсона.
Имя его, хотя и только упомянутое, вводит читателя в подлинную атмосферу пиратских подвигов и зарытых на острове таинственных сокровищ. Точно так же, как и рассказы Джона Сильвера — сподвижника Флинта — и других действительно существовавших «джентльменов удачи» приносят в повествование особую достоверность. Иными словами, историко-бытовому и географическому фону Стивенсон придавал немалое значение, стремясь своему вымыслу придать вид подлинного события.
Этому способствовал и интерес Стивенсона к жизни знаменитых английских флотоводцев. Незадолго до того, как он приступил к своему роману, Стивенсон написал довольно большой очерк «Английские адмиралы». В этом очерке речь шла о таких «морских львах», как Дрейк, Рук, Босковен, Родни. Упоминает Стивенсон и адмирала Эдварда Хоука. Того самого «бессмертного Хоука», под началом которого якобы служил одноногий Джон Сильвер. По его словам, он лишился ноги в 1747 году в битве, которую выиграл Хоук. В этом же сражении другой пират — Пью «потерял свои иллюминаторы», то есть зрение. Однако, как выясняется впоследствии, все это сплошная неправда. И Долговязый Джон Сильвер, и Пью получили свои увечья, совершая иные «подвиги» — в то время, когда они плавали под черным стягом и занимались разбойничьим промыслом.
Рассказывая, сколько всего повидал на своем веку его попугай по кличке «Капитан Флинт», Джон Сильвер, в сущности, пересказывает свою биографию: плавал с «прославленным» Инглендом, бывал с ним на Мадагаскаре, у Малабарского берега Индии, в Суринаме, бороздил воды Испанского моря, высаживался на Провиденсе, в Порто-Белло. Наконец, разбойничал в компании Флинта — самого кровожадного из пиратов.
Кстати сказать, имена пиратов, которые действуют в романе Стивенсона, в большинстве своем подлинные, они принадлежали реальным лицам.
Небезынтересен и такой факт: свою рукопись Стивенсон вначале подписал «Джордж Норт» — именем подлинно существовавшего капитана пиратов. Начинал свою карьеру этот флибустьер корабельным коком на капере, потом был квартирмейстером, а затем уже главарем разбойников. Таким образом, Джон Сильвер по воле Стивенсона совершил ту же «карьеру», что и Джордж Норт.
У Долговязого Джона имелся еще один прототип. В письме, написанном в мае 1883 года, Стивенсон писал:
«Я должен признаться. На меня такое впечатление произвели ваша сила и уверенность, что именно они породили Джона Сильвера в «Острове Сокровищ». Конечно, он не обладает всеми теми достоинствами, которыми обладаете вы, но сама идея покалеченного человека была взята целиком у вас».
Кому было адресовано это письмо? Оказывается, самому близкому другу писателя, одноногому Уолтеру Хенли, рыжебородому весельчаку и балагуру, о котором мы уже упоминали ранее.
Однако можно ли, продолжал спрашивать самого себя Стивенсон, в образе велеречивого и опасного авантюриста показывать хорошо знакомого ему человека, своего друга, которого он очень любил и уважал, откинув его утонченность и все достоинства, ничего не оставив, кроме силы, храбрости, сметливости и неистребимой общительности, сведя его до уровня, доступного лишь неотесанному мореходу? «Можно», — решил Стивенсон, ибо подобного рода «психологическая хирургия», по его словам, был и есть весьма распространенный способ «создания образа». Применил этот способ и автор «Острова Сокровищ». Благодаря ему и появился на свет Долговязый Джон — самый сильный и сложный характер в книге.
ПИНОС ИЛИ РУМ?
…Который день «Испаньола» продолжала на всех парусах при попутном ветре свое плавание.
Снасти были новы, и ткань крепка была, и шхуна, как живая, навстречу ветру шла…За пятнадцать дней было написано пятнадцать глав. Стивенсон писал, несмотря на постоянное недомогание, когда легкие его разрывались от кашля, когда голова кружилась от слабости. Это походило на поединок и на подвиг — творчеством он преодолевал недуг. Тем горше было думать, что, возможно, и в этот раз его ждет поражение, что новую книгу могут опять не заметить. Неужто череда неудач так и будет преследовать его, ставшего уже главой семейства, успевшего лишиться здоровья, но так и не научившегося зарабатывать хотя бы двести фунтов в год?
Не об этом ли думает Стивенсон на фотографии, сделанной Ллойдом? Писатель сидит за рабочим столом, плечи укрыты старым шотландским пледом — в доме сыро и зябко. Оторвав перо от листа бумаги, писатель задумался. Взгляд певца приключений и дальних дорог смотрит мимо нас. Может быть, думает он вовсе не о своей неудачливой писательской судьбе, а о плавании на яхте в океане, о походах под парусами по бурному Ирландскому морю? Возможно, он видит в голубой дымке очертания холмов солнечной Калифорнии, где не так давно побывал, золотистые, стройные, как свечи, сосны, буйную тропическую зелень и розовые лагуны? Он любил странствия и считал, что путешествия — величайшее счастье в жизни. Увы, чаще ему приходилось совершать их в своем воображении.
Вот и сейчас вместе со своими героями он плывет к далекому острову, которого, собственно, никогда и не было. Впрочем, так ли это? Верно ли, что и сам остров, и его природа — лишь плод фантазии писателя?
Если говорить о ландшафте Острова Сокровищ, то нетрудно заметить общее у него с калифорнийскими пейзажами. По крайней мере, такое сходство находит американская журналистка Анна Р. Исслер. Она провела по этому поводу целое исследование и пришла к выводу, что Стивенсон при описании природы своего острова использовал знакомый ему пейзаж Калифорнии, принеся тем самым на страницы вымысла личные впечатления, накопленные во время скитаний.
А сам остров? Существовал ли его географический прототип? Когда автор в бремерском доме читал главы своей повести о путешественниках, отправившихся в поисках клада к неизвестной земле, вряд ли он сам мог определить координаты Острова Сокровищ. Возможно, поэтому автор специально сделал так, чтобы мы знали все об острове, кроме его точного географического положения.
«Указывать, где лежит этот остров, — говорит Джим, от имени которого ведется рассказ, — в настоящее время еще невозможно, так как и теперь там хранятся сокровища, которые мы не вывезли оттуда».