Океан. Выпуск двенадцатый
Шрифт:
— А как будет называться весь остров? — нетерпеливо поинтересовался он.
— Остров Сокровищ, — изрек автор карты и тут же написал эти два слова в ее правом нижнем углу.
— А где они зарыты? — сгорая от любопытства, таинственным шепотом допытывался мальчик, полностью уже включившийся в увлекательную игру.
— Здесь, — Стивенсон поставил большой красный крест в центре карты.
Любуясь ею, он вспомнил, как в далеком детстве жил в призрачном мире придуманной им страны Энциклопедии. Ее контуры, запечатленные на листе бумаги, напоминали большую чурку для игры в чижика. С тех пор он не мог себе представить, что бывают люди, для которых ничего не значат карты — эти «сумасбродные, но, в общем, интересные выдумки». Так говорил
В давние времена сделать это было совсем легко. Особенно тогда, когда Мартин Бехайм, путешественник и ученый из Нюрнберга, изобрел «земное яблоко» — прообраз глобуса в виде деревянного шара, оклеенного пергаментом. Последовавшие за этим отважные плавания и географические открытия подтвердили великую идею о том, что земля круглая. И картами «зачитывались» так, как теперь мы зачитываемся фантастическими романами.
Об этом однажды написал Оскар Уайльд, призывавший воскресить искусство художественной лжи и в связи с этим вспомнивший о прелестных древних картах, на которых вокруг высоких галер плавали всевозможные морские чудища. Разрисованные пылким воображением их творцов, древних космографов, карты выглядели чрезвычайно красочно: на них пестрели аллегорические рисунки стран света и главных ветров, изображения причудливых деревьев и неведомых животных. На этих же старинных картах были очерчены границы мифических стран Пигмеев и Гогов и Магогов, Счастливых островов, островов Птиц, Бразил и Антилия, отмечены места, где обитают сказочные единороги и василиски, сирены и чудесные рыбы, крылатые псы и хищные грифоны. Здесь же были указаны области, будто бы населенные людьми с глазом посредине груди, однорукие и одноногие, собакоголовые и вовсе без головы.
Создатели этих карт руководствовались не столько наблюдениями путешественников, таких, как Плано Карпини, Рубрука, Марко Поло, и других создателей ранних глав великого познания земли, сколько черпали сведения у античных авторов Птолемея и Плиния, следуя за их «географическими руководствами» в описании мира.
Но вот средневековые вымышленные чудеса мало-помалу сменились на картах загадочными белыми пятнами. И тогда разглядывание карт, как писал Джозеф Конрад, пробудило страстный интерес к истине географических фактов и стремление к точным знаниям. География и ее родная сестра картография превратились в точную и честную науку.
ПИРАТСКАЯ КАРТА
Соблазн дать волю воображению при взгляде на карту нарисованного им острова испытал и Стивенсон. Бросив задумчивый взгляд на его очертания, напоминавшие по контурам вставшего на дыбы дракона, он вдруг увидел, как средь придуманных им лесов зашевелились герои его будущей книги. У них были загорелые лица, их вооружение сверкало на солнце, они появлялись внезапно, сражались и искали сокровища на нескольких квадратных дюймах плотной бумаги.
Не успел он опомниться, как перед ним очутился чистый лист, и он составил перечень глав. Таким образом, карта породила фабулу будущего повествования, она уходит в нее корнями и выросла на ее почве. Впрочем, поначалу Стивенсон и не помышлял о создании книги, рассчитанной, как говорят сейчас, на массового читателя. Рукопись предназначалась исключительно для пасынка и рождалась как бы в процессе литературной игры.
Однако уже на следующий день, когда автор после второго завтрака в кругу семьи прочитал начальную главу, в игру включился третий участник — старый Стивенсон. Романтик в душе, он тотчас загорелся идеей отправиться к берегам далекого острова. С этого момента, свидетельствовал Стивенсон, отец, учуяв в его замысле нечто родственное его духу, стал рьяным помощником автора. И когда, например, потребовалось определить, что находилось в матросском сундуке Билли Бонса, отец едва ли не целый день просидел, составляя опись его содержимого. В сундуке оказались: квадрант, жестяная кружка, несколько плиток табаку, две пары пистолетов, старинные часы, два компаса и старый лодочный чехол. Весь этот перечень предметов Стивенсон целиком включил в рукопись.
Но, конечно, как никого другого, игра увлекла Ллойда. Он был вне себя от затеи своего отчима, решившего сочинить историю о плавании на шхуне в поисках сокровища, зарытого главарем пиратов. Затаив дыхание, мальчик вслушивался в рассказ о путешествии к острову, карта которого лежала перед ним на столике. Однако теперь эта карта, несколько дней назад рожденная фантазией отчима, выглядела немного по-иному. На ней были указаны широты и долготы, обозначены промеры дна, еще четче прорисованы контуры холмов, заливов и бухт. Как и положено старинной карте, ее украшали изображения китов, пускающих фонтанчики, и корабликов с раздутыми парусами. Появилась и «подлинная» подпись зловещего капитана Флинта, мастерски выполненная сэром Томасом. Словом, на карте возникли новые, скрупулезно выведенные топографические и прочие детали, придавшие ей еще большую достоверность. Теперь можно было сказать, что это та самая что ни на есть настоящая пиратская карта, которая встречалась в описаниях плаваний знаменитых королевских корсаров Рели, Дампьера, Роджерса и других.
Ллойду казалось, что ему вместе с остальными героями повествования предстоит принять участие в невероятных приключениях на море и на суше, а пока что он с замиранием сердца слушал байки старого морского волка Билли Бонса о штормах и виселицах, о разбойничьих гнездах и пиратских подвигах в Карибском, или, как он называет его, Испанском, море, о беспощадном и жестоком Флинте, о странах, где жарко, как в кипящей смоле, и где люди мрут будто мухи от Желтого Джека — тропической лихорадки, а от землетрясений на суше стоит такая качка, словно на море.
Первые две главы имели огромный успех у мальчика. Об этом автор сообщал в тогда же написанном письме своему другу У. Э. Хенли. В нем он также писал:
«Сейчас я занят одной работой, в основном благодаря Ллойду… пишу «Судовой повар, или Остров Сокровищ. Рассказ для мальчишек». Вы, наверное, удивитесь, узнав, что это произведение о пиратах, что действие начинается в трактире «Адмирал Бенбоу» в Девоне, что оно про карту, сокровища, о бунте и покинутом корабле, о прекрасном старом сквайре Трелони и докторе и еще одном докторе, о поваре с одной ногой, где поют пиратскую песню «Йо-хо-хо, и бутылка рому» — это настоящая пиратская песня, известная только команде покойного капитана Флинта…»
По желанию самого активного участника игры — Ллойда — в книге не должно было быть женщин, кроме матери Джима Хокинса. В следующем письме к Хенли автор, явно довольный своей работой, выражал надежду, что и ему доставит удовольствие придуманная им «забавная история для мальчишек».
ОТКУДА ПРИЛЕТЕЛ ПОПУГАЙ?
Каждое утро, едва проснувшись, Ллойд с нетерпением ожидал часа, когда в гостиной соберутся все обитатели бремерского дома и Стивенсон начнет чтение написанных за ночь новых страниц.
С восторгом были встречены главы, где говорилось о том, как старый морской волк, получив черную метку, «отдал концы», после чего, наконец, в действие вступила нарисованная карта. Ее-то и пытались тщетно заполучить слепой Пью с дружками. К счастью, она оказалась в руках доктора Ливси и сквайра Трелони. Познакомившись с картой таинственного острова, они решили плыть на поиски клада. Ллойд, в душе отождествлявший себя с Джимом, бурно возликовал, когда узнал, что мальчик пойдет на корабле юнгой. Впрочем, иначе и быть не могло — ведь по просьбе участников приключения именно он и должен был рассказать всю историю с самого начала до конца, не скрывая никаких подробностей, кроме географического положения острова.