Океан. Выпуск пятый
Шрифт:
Наконец лодка погрузилась и взяла курс на базу…
СРЕДИ ВРАЖЕСКИХ МИН
25 июня 1941 года минзаг «Ока» вышел в море. Это был его уже второй боевой поход. Перед походом было получено донесение разведки: «В море замечены вражеские подводные лодки».
Командир корабля капитан 1 ранга Н. И. Мещерский решил вести минзаг необычным путем: «Оку» он направил в протоки, глубины которых настолько малы, что были недоступны для подводных лодок. Путь этот труден и опасен. Даже в мирные дни, когда фарватер обвехован, а маяки зажжены, большим
Много часов кряду Мещерский и штурман корабля капитан-лейтенант К. М. Кононов не сходили с мостика, определяя путь корабля по глубинам, по едва различимой в кромешной тьме кромке берега. Но всему приходит конец. Корабль вышел на глубокую воду и приступил к постановке мин. Постановка прошла без помех.
И вдруг, когда «Ока» легла на обратный курс, раздался встревоженный голос сигнальщика Федина:
— Справа по борту перископ подводной лодки!
Мещерский командует:
— Открыть огонь!
Ныряющие снаряды заставляют перископ скрыться с поверхности моря. Через несколько минут за кормой корабля, там, где только что были поставлены мины, неожиданно раздался мощный взрыв. Море вздыбилось, выбросив на поверхность какие-то обломки и большое темное пятно соляра.
— Константин Михайлович! — обратился Мещерский к Кононову. — Запишите в вахтенный журнал: широта… долгота… На поставленных нами минах подорвалась и затонула подводная лодка противника.
А через час сигнальщики вновь обнаружили справа по курсу перископ другой фашистской субмарины. Артиллеристы открыли огонь и заставили ее уйти на глубину. Однако через полчаса перископ показался вновь. Теперь уже с левого борта.
Стало ясным, что продолжать движение прежним курсом было опасно, и Мещерский принимает решение идти так близко от берега, как это только позволяла осадка «Оки». Предельно рискованное решение оказалось единственно правильным. На мелководье не могло быть ни мин, ни подводных лодок. К вечеру минзаг благополучно дошел до Таллина.
Темной, пасмурной ночью «Ока» вновь вышла на боевое задание. Приказ гласил: «Используя темное время суток, пройти незаметно мимо батарей противника и, возвращаясь обратно тем же путем, поставить на фарватере минное заграждение».
Минеры молча готовили мины. Неотрывно всматривались в темноту сигнальщики. Комендоры замерли у своих орудий. Внизу правили вахту машинисты. Но проскочить незаметно все же не удалось. Появившаяся из-за облаков луна внезапно осветила корабль. И сразу же с берега загремели выстрелы — это открыла огонь вражеская батарея. На палубе мины, уже окончательно приготовленные к постановке. Сейчас минзаг напоминал собой громадный пороховой погреб, способный взорваться от первого же попавшего в него снаряда. Маневрировать невозможно. Кругом мели и минные поля.
— Алексей Афанасьевич, — обратился Мещерский к комиссару корабля Ковалю, — надо мины ставить сейчас же, иначе быть беде, да и задачу не сумеем выполнить.
— А как же быть с возвращением? — спросил тот, пристально посмотрев на Мещерского.
— Обратно пойдем по их минным полям. Риск громадный, но шанс выжить есть.
Коваль молча кивнул.
— Приступить к постановке! — разнеслась команда
Корабль шел, закрывая за собой путь для врага и для себя. Все — от матроса до командира — сознавали, что все это значит, но думали лишь об одном: выполнить свой долг так, как велит присяга.
Вражеской батарее удалось пристреляться, снаряды ложились со всех сторон. Но прямых попаданий, к счастью, пока не было. Корабль шел вперед. За кормой вырастала незримая преграда. Снаряды падали все реже и реже. Вскоре обстрел и вовсе прекратился.
Приказ выполнен. Штурман Кононов рассчитал кратчайший путь выхода на чистую воду, и «Ока», следуя за тремя базовыми тральщиками, двинулась в обратный путь. Прошла минута, другая — и вдруг раздался взрыв, затем второй: оба полутрала одного из БТЩ перебиты, и тральщик вышел из строя. Еще два взрыва, и второй тральщик потерял трал. У самого борта «Оки», покачиваясь на волнах, проплыло несколько зловещих черных шаров. Шли минуты. Любая из них казалась вечностью. Наконец раздался взрыв и в трале третьего. Целым остался только один полутрал. К счастью, с его помощью и удалось благополучно вывести минзаг на чистую воду. На «Оке» облегченно вздохнули.
Наступил рассвет. Скоро Кронштадт. Но в этот момент раздался знакомый свист, и впереди по курсу корабля взметнулся столб воды. Через несколько секунд такой же столб встал и за кормой: по «Оке» открыла огонь еще одна вражеская батарея. Но теперь уже минзаг мог маневрировать, уклоняться. Сорок минут корабль шел зигзагами, сорок минут вокруг него бурлила вода от всплесков падающих снарядов. Но вот и Кронштадт, испытаниям этой ночи пришел конец.
ЛЮДИ ФЛОТА
Н. Усенко,
Герой Советского Союза
ПОДВОДНАЯ ОРБИТА
Записки заместителя командира подводного атомохода
НОВАЯ СТРАНИЦА
Необычно холодная морозная погода установилась во всем Заполярье. Студеный ветер пронизывал насквозь, казалось, леденил душу. Наша уютная бухта в кои-то веки впервые всем на удивление покрылась коркой льда. Ночью было слышно, как работяга-буксир с тугим хрустом разрушал эту корку, освобождая нашим атомным кораблям дорогу в океан.
С высоты ходового мостика видно, как темная поверхность воды с осколками льда лентой тянется вдаль, туда, где мигают то зеленым, то красным светом входные створные огни. На мостике мы втроем — командир, старпом и я. Наш командир капитан 2 ранга Лев Николаевич Столяров — опытный моряк. Он долго возглавлял экипаж дизельной подводной лодки, затем был старпомом на атомной… Много плавал. Теперь вот этот поход. Я вижу, он волнуется, поглядывает то в нос корабля, то в корму. На носовой надстройке и в корме видны шеренги матросов — это швартовые команды, они ждут приказания, чтобы убрать швартовые концы — тросы, пока еще связывающие лодку с берегом.