Океанский патруль. Книга первая. Аскольдовцы. Том 2
Шрифт:
– А что?
– А ничего, просто быстрота – залог морской службы.
– Эй, награжденные, с вас приходится.
– А вот мы сегодня все выпьем по сто граммов!
– Ну да! По сто граммов – это если во время похода было до пятнадцати градусов ниже нуля.
– А в последнем сколько было?
– Спроси у Хмырова – он знает.
– Хмыров!
– Ну что тебе?
– Какая температура была в последний раз?
– Минус семнадцать.
– Ну вот, видишь, значит, по сто пятьдесят.
– А
– Ишь, что выдумал! Море-то вечно штормит, что ж, и нам быть вечно пьяными?
– Кузьма, что ты мне за бритву дал? Как топор!
– Смирно! Товарищ лейтенант, личный состав корабля занимается самообслуживанием. Дневальный по кубрику краснофлотец Ставриди.
– Вольно.
Пеклеванный в хрустящем по складкам кителе спустился по трапу.
– Поздравляю вас с награждением, вас и ваших товарищей, – сказал он.
– И вас также, товарищ лейтенант.
– Спасибо! – Пеклеванный старался не встречать устремленных на него взглядов, точно чувствовал за собой какую-то вину. – Команды подавать не надо, – предупредил он дневального, – можете заниматься своими делами…
Проходя по коридору, Пеклеванный замедлил шаги возле двери судового лазарета.
– Входите, лейтенант, – раздался из каюты голос Вареньки, узнавшей его по шагам.
Он вошел. Девушка стояла к нему спиной перед туалетным шкафиком. Их глаза встретились в зеркале.
– Поздравлять пришли, наверное?
– Да, пришел.
Ему вдруг захотелось подойти к девушке и поцеловать ее. Но он удержался от этого рискованного поступка и, остановившись у комингса, сразу как-то растерялся. Сбоку он видел в зеркале лицо Вареньки, – она улыбалась ему, немое торжество светилось в ее больших глазах, точно ей доставляло удовольствие наблюдать за его растерянностью.
Тогда лейтенант быстро выпрямился, почувствовав в этой улыбке что-то унизительное для себя, и заговорил совсем о другом:
– Да, между прочим, с моря вернулся миноносец «Летучий»…
– Опять миноносцы! – погрозила она ему пальцем.
– Нет, вы послушайте, это очень интересно.
– Ради такого дня, как сегодня, прощаю. Говорите.
– «Летучий» таранил немецкую подлодку и вернулся в базу с вмятиной на форштевне. Вы представляете себе…
В дверь неожиданно постучали.
– Входите! – крикнул Пеклеванный, досадуя, что ему помешали продолжить разговор.
Вошел Мордвинов, неся на вытянутых руках поднос с тарелками.
– Проба праздничного ужина, – заявил он, пристально посмотрев на Артема и Вареньку.
– Хорошо, иди, – сказал лейтенант.
Матрос, угрюмо ответив «есть», вышел. Варенька кивнула вслед:
– Не знаю, какой он дальномерщик, но санитар он прекрасный. Что мне особенно нравится в нем, так это исполнительность и скромность.
– Однако, – заметил Артем, – орден он получил за подвиги не в лазарете, а на мостике. Впрочем, когда я встретил его впервые, то никогда бы не подумал, что Мордвинов может быть настоящим лихим матросом. Я помню, даже профитилил его за нерасторопность.
– Он действительно неуклюжий, – согласилась Варенька. – Но все старается, трудится. И все у него выходит так трогательно!.. Матросы над ним даже смеются. Говорят, что он влюблен и ухаживает за мной.
– Подчиненный должен держаться в рамках официальных отношений. Так учит устав.
– Что я слышу! – пошутила девушка. – Вы, кажется, – недовольны тем, что в меня, может быть, действительно влюблены?
– Нет, – сердито отозвался Артем, – просто я вижу в этом признак недисциплинированности. А каждый недисциплинированный матрос – это брак в работе офицера. Так как прямым начальником Мордвинова являетесь вы, Варенька… простите, что я вас так называю…
– Ничего, называйте.
– …то это брак в вашей работе.
– Благодарю вас, – притворно кротко вздохнула Варенька, – я постараюсь исправиться.
Артему вдруг стало смешно. «А все-таки, – подумал он, – девушка, конечно, чудесная и… и, может быть, напрасно я…»
– Как же вы собираетесь исправиться? – быстро спросил он.
– Очень просто, – ответила Варенька. – Теперь я сама влюблюсь в Мордвинова и тогда, при условии, что моим прямым начальником являетесь вы, это будет брак уже в вашей работе, Артем… простите, что я вас так называю…
– Да называйте, пожалуйста…
– Так вот. И хочу заверить вас сразу, что этот брак вы не сможете устранить никакими способами, ибо если уж я кого полюблю, то это – навсегда.
– Вот как? – удивился он и почему-то вспомнил лицо Мордвинова: широкое, с толстыми губами, с узкими, будто постоянно заспанными глазами.
«Нет, она шутит», – подумал Артем и повторил:
– Вот как?
– Да, вот только так. А сейчас давайте исполним одно из требований устава корабельной службы: снимем пробу с ужина.
– Я, – сказал Артем, – готов помочь в этом деле.
Варя рассмеялась:
– Только вот беда: предмет моих будущих восторгов принес нам одну ложку…
– Ужин хорош, – сказал Прохор Николаевич. – Только передай коку, чтобы он не боялся класть в суп перец, а то его совсем не чувствуется… Тарелки можешь унести. Давай журнал!
Мордвинов протянул командиру судовой «Журнал пробы», заранее раскрытый на нужной странице.
– Сегодня суббота, – сказал Рябинин. – Та-а-ак… А где же подписи врача и моего помощника?