Оккультисты Лубянки
Шрифт:
В уже обсуждавшейся нами статье Барченко «Душа Природы», опубликованной в 1914 г., при внимательном чтении можно обнаружить отголоски некой универсальной эзотерической системы. Так, например, связь «музыкальных звуков с N-лучами» Барченко объясняет «законом созвучий»: «В природе существует «закон созвучий». Благодаря ему резонатор Герца отзывается на искру вибратора; благодаря ему одним камертоном можно заставить на расстоянии звучать другой такого же тона; благодаря ему стоящие часы можно пустить в ход тиканьем идущих, а тяжелый маятник раскачать дыханием… Закон созвучий зиждется на том, что тело способно улавливать и воспроизводить колебания, на которые могут отозваться колебаниями же его частицы»-. [255]
255
Барченко A.B. Душа Природы. Там же. 1718–1719.
«Закон созвучий», о котором пишет Барченко, аналогичен «закону семи» или «закону октав» в эзотерической системе Гурджиева. По мнению знаменитого мистика, все кажущееся многообразие явлений природы создается различным сочетанием очень немногих «элементарных сил». Чтобы понять механику вселенной, следует разложить сложные явления, свести их к уровню элементарных. Так, наиболее фундаментальными законами, управляющими всеми процессами во вселенной, по этой теории являются законы «трех и семи сил», иначе «закон триады» и «закон октав». (Более подробно познакомиться с ними читатель может по книге П.Д. Успенского «В поисках чудесного».) Что касается «закона октав», то он проявляется во вех видах колебаний (вибраций) — световых, тепловых, химических, магнитных, звуковых. «Чтобы понять смысл этого закона, — говорил Гурджиев, — необходимо рассматривать вселенную как состоящую из вибраций. Эти вибрации происходят во всех видах, аспектах и плотностях материи, составляющих вселенную, от самых тонких до самых грубых ее проявлений; они исходят из разных источников и продолжаются в разных направлениях, пересекаясь друг с другом, сливаясь, усиливаясь, ослабевая, препятствуя друг другу и т. д.» [256]
256
Успенский П.Д. В поисках чудесного. С. 145.
Законы «трех и семи», по утверждению Гурджиева, лежат в основе некой универсальной схемы, или эннеаграммы — синтеза всех знаний. Изображается эннеаграмма в виде круга, разделенного прямыми линиями на 9 равных частей («эннеа» означает по-гречески «девять»). [257] Этот символ позволяет «прочитать вечные законы вселенной» и потому является наиболее тайным, сокровенным. Хорошо известно, что эзотерическая наука широко пользуется числовым символизмом. (Связь чисел с другими знаковыми системами — геометрическими фигурами, буквами, знаками планет и т. д. — составляет предмет изучения символогии.) Следуя за Платоном и Пифагором, она рассматривает числа в качестве созерцаемых идей («эйдосов») и сил, выступающих посредниками между видимыми и невидимыми планами вселенной. Уже упоминавшийся нами Папюс считал Число «духовной сущностью» и утверждал, что его изучение является одной из важнейших задач для оккультиста. А Отто Шпенглер в своей знаменитой книге «Закат Европы» метко заметил: «Именами и числами человеческое понимание приобретает власть над миром». [258]
257
Об Эннеаграмме см.: Успенский П.Д. Указ. соч. Гл. 12. С. 294 и др.
258
Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. Т. 1. С. 206.
В своих записках Э.М. Кондиайн пыталась припомнить некогда услышанный от Барченко рассказ о происхождении числа и универсальной схемы (каббалистская теория числовой эманации):
«Была точка [.] — единица, но в ней уже заключалась полярность, т. е. двойка [..] или линия [-]. А раз существовали 2 точки, то и существовало отношение между ними, в буквальном смысле отношение. […] — три (точки) — треугольник Следующее число шесть, но как это объяснить, не помню». (Э.М. рисует в тетради шестиконечную звезду в виде двух пересекающихся треугольников. В символике каббалы эта фигура называется по-разному — мистической гексаграммой, знаком макрокосма, Соломоновой печатью или звездой Давида.) «Затем 4, а уже затем 5 (как, не помню). Тут появляется жизнь и человек». (Э.М. Кондиайн в этом месте изобразила пятиконечную звезду — пентаграмму, в которую вписала человеческую фигурку. Эта картинка напоминает знаменитый рисунок человека в круге и квадрате Леонардо да Винчи; «квадратура круга» воплощает принцип гармонии и красоты в природе.)
По современным представлениям, вся живая природа, в том числе и человек, в отличие от природы неживой, имеет 5 осей симметрии, т. е. является «пентасистемой». Вот как пишет об этом А. Мартынов в своей интереснейшей книге «Исповедимый путь»: «Наиболее популярная и гармоничная фигура — пятиконечная звезда. В этой фигуре соотношение всех отрезков есть «золотое» соотношение. Человек — типичная пентасистема. Даже вирус, снятый недавно электронным микроскопом, имеет форму пятигранника. Я уже не говорю о морских звездах, цветах». [259]
259
Мартынов А. Исповедимый путь. М., 1991- С. 41.
Активно работать с У.С. Барченко начал лишь после того, как познакомился с Кондиайном, прекрасным математиком, который мог производить различного рода расчеты, необходимые для такой работы. Но каким образом он, вернее, они вдвоем с Тамиилом «подтверждали достижениями современной науки положения науки древней», остается загадкой. В записках Э.М. Кондиайн мы читаем: «Тамиил вычерчивал УС, размещая на ней планеты по их расстоянию от солнца, атомные веса элементов, звуковые колебания, световые колебания».
Складывается впечатление, что ученые разработали какую-то свою универсальную схему на основе данных современной науки, по аналогии с археометром Сент-Ива. С помощью этой схемы Барченко и Тамиил пытались связать воедино все ритмические (колебательные) процессы в природе, все виды лучистой энергии. Схема раскрыла им смысл триады корреляционных связей: конфигурация планет Солнечной системы — Солнце — влияние Солнца на биосферу Земли — и вела к пониманию единого энергетического плана мироздания, чему, по сути, и была посвящена статья «Душа Природы». По словам Э.М. Кондиайн, Барченко давал ее мужу задания — «найти различные числовые данные: число световых и звуковых колебаний, атомные веса химических элементов, периоды солнечной активности. Сопоставлял все эти данные с планетными категориями. Картина получалась стройная». [260] В другом месге своих записок Э.М. Кондиайн пишет, что Тамиил собирал статистический материал о всевозможных явлениях природы — засухах, наводнениях, времени перелета птиц, эпидемиях, войнах, бунтах, революциях, совпадающих с солнечной активностью, на основе которого «вычерчивал диаграммы». Все это недвусмысленно говорит о том, что Барченко и Кондиайн занимались по существу той же научной проблемой, что и А.Л. Чижевский, знаменитый основоположник гелиобиологии. Но в таком случае естественно напрашивается вопрос о возможных контактах между ними. Тем более что исследования Барченко и Чижевского в 1924 г. велись под эгидой одного и того же учреждения (Главнаука Наркомпроса), где они возглавляли соответственно биофизическую и зоопсихологическую лаборатории. В своих воспоминаниях А.Л. Чижевский рассказывает, что заседания ученого совета его лаборатории посещали A.B. Луначарский, Н.А. Семашко, Ф.Н. Петров, М.П. Кристи, В.М. Бехтерев, Л.Л. Васильев, В.П. Подерни, т. е. лица, в большинстве своем знавшие Барченко и прекрасно осведомленные о его собственных исследованиях. Более всего покровительствовал Чижевскому шеф Главнауки Ф.Н. Петров. В лаборатории Чижевского, между прочим, проводились и опыты по передаче мыслей животным, под руководством инженера Б.Б. Кажинского и В.Л. Дурова. [261] Было бы удивительным, если бы Барченко и Чижевский ничего не знали о работе друг друга.
260
Архив семьи Кондиайн. Э.М. Кондиайн. Тетрадь 1.
261
Чижевский A.Л. Моя жизнь. С. 129.
Поиски Чижевского в области солнечно-земных связей были во многом сродни поискам Барченко. В своих исследованиях он также обращался к научным достижениям древних, находил в них прямые параллели с теориями ученых нового времени. «В самом деле, не преждевременно ли мы похоронили астрологию в ее принципиальной догматической части? И разве результаты математического анализа, приложенного к электромагнитному полю, не возвращают нас на тысячелетия обратно, к истокам древней халдейской мудрости?» — спрашивает он в одной из своих работ. Или задает такой вопрос: «Разве Ньютон не претворил догмат всемирной духовной симпатии древних в догмат всемирной механической зависимости? Догмат всемирной симпатии и закон всемирного тяготения — разве это не одно и то же детище древней и новой мысли, разве не один и тот же у них корень и одна почва?» [262]
262
Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. М., 1995. С. 505–506, 503.
Пользуясь УС, Барченко и Кондиайн пытались также открывать еще неизвестные науке законы природы. Вот один из примеров: Тамиил расчертил поверхность земного шара по универсальной схеме и получил сетку из правильных пятиугольников — пентасистему. «По граням легли горные хребты; окружностям подчинились морские и воздушные течения. Некоторые точки указали на центры древней культуры». Так об этом рассказывает Э.М. Кондиайн. Но для науки того времени это было действительно открытием. Смысл его помогает нам уяснить А. Мартынов:
«Удивительным фактом является то, что наша планета — также пентасистема. По последним представлениям, Земля — это кристалл, имеющий форму додекаэдра, вложенного в косаэдр. Наиболее близкой моделью земли является футбольный мяч, покрышка которого состоит из пятиугольников. Впервые эта гипотеза была высказана одним советским геологом в конце 20-х годов. По осям этого гипотетического кристалла должны концентрироваться полезные ископаемые, наблюдаться геофизические аномалии: может быть, здесь прячется разгадка тайн Бермудского треугольника, расположение древних цивилизаций и т. п. И, наконец, если Земля — пентасистема, она должна быть «живой» в своем масштабе времени». [263]
263
Мартынов А. Исповедимый путь. С. 42.