Окна
Шрифт:
– Ага, типа того.
Запах Сониных сладких духов всегда раздражал Таню, но сегодня, когда её мутило от любого навязчивого аромата, он буквально сводил с ума. Она хотела спрятаться от удушающего зловония в воротнике вязанной кофты, но тот пах ещё хуже – вчерашним сигаретным дымом.
– Ой, а я вообще спала всего три часа. Вчера ходила в ночной клуб с подружками. Только под утро домой пришла. Заметно, что я не выспалась? Вон какие синяки под глазами, посмотри, – сказала Соня и подставила Тане своё лицо. На её оштукатуренной физиономии Таня не нашла даже намёка
– Я ничего не вижу.
Таня проклинала Соню миллион раз в секунду. Как ей удаётся гулять всю ночь и так шикарно выглядеть утром? Таня незаметно достала дамское зеркальце и тайком взглянула на своё отражение. Она надеялась, что следы хмельной ночи исчезли с её лица. Но чуда не произошло. В зеркальном отражении из-под опухших век на неё по-прежнему смотрели два красных глаза.
«Ужас! Хуже некуда», – тяжело вздыхая, подумала она.
Не прошло и минуты, как она взяла свои слова обратно. В кабинет вихрем влетел Влад.
– Эй, а кто тут Петрова? Я спрашиваю, Петрова кто? Таня не сразу сообразила, что к чему.
– Я… – промямлила она.
– Кто?
– Я Петрова! – сказала Таня и нерешительно подняла правую руку, как на школьной линейке.
– А, это ты Петрова? – в голосе Влада восхищения не было. – Тебя срочно вызывают к генеральному, пойдём со мной.
Таня остолбенела от неожиданности. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Соня удивилась не меньше подруги, но чувство любопытства оказалось сильнее.
– Владик, дорогой, а что случилось? – лисьим голосом, полным напускной нежности и неприкрытой лести, спросила Соня.
– Да я сам не знаю. Меня в коридоре поймали, сказали срочно её
Семёнов вызывает. Петрова, ты идёшь?
– Да, да… Я иду , – Таня встала из-за стола и только сейчас заметила жуткое пятно на джинсах. Она тут же принялась оттирать засохшую грязь.
– Чё, Петрова, утром не успела красоту навести? – съязвил Влад.
– Не успела! – В этот момент Таня твёрдо решила, что с долгоиграющим платоническим романом пора завязывать.
– Танюша, дорогая, может, тебе духами моими подушиться? Мужчины от них без ума, – предложила Соня.
– Нет, нет, не стоит. И так нормально, – отмахиваясь от Сони, сказала Таня, чувствуя подкатывающую тошноту. Она быстро выскочила из-за стола и поспешила к выходу.
Всю дорогу до кабинета генерального директора Таня и Влад шли молча. Таня хотела что-то сказать, завести разговор, но поняла, что после его колкого комментария сказать-то ей ему и нечего.
– Вот, Петрова. Я её привёл, – отчитался Влад, подойдя к приёмной, и протолкнул Таню в кабинет.
Первый и единственный раз Таня посещала кабинет генерального директора в день трудоустройства три года назад. Тогда она волновалась не меньше, чем сейчас, хотя была в здравом уме и твёрдой памяти. Она, молодая выпускница, обещала верой и правдой служить фирме, за что и получила своё место.
«Наверное, меня уволят! – судорожно думала Таня, кусая сухие губы. – И отчёт я вовремя не сдала, и письмо в Москву ещё не отправила. Блин! Точно уволят. Ах, была не была! Сегодня точно не мой день».
– Татьяна Андреевна, заходите, – «акая», сказала тощая секретарша с кирпичным цветом кожи.
На трясущихся ногах Таня зашла в кабинет директора, оставив Влада за стеклянной дверью. Её сердце испуганно билось в такт настенным часам. За три года в кабинете ничего не изменилось: длинный лакированный Т-образный стол, массивная хрустальная люстра и мягкий уголок со старым потёртым кожаным диваном. За главным столом сидел Сергей Николаевич Семёнов – крепкий мужчина лет шестидесяти, с пышными густыми усами, как у Марка Твена. Тёмно-серый твидовый пиджак и бирюзовая сорочка с плотным воротником сидели на нём идеально. Выправка и строгий пристальный взгляд говорили о военном прошлом генерального директора. Элегантный образ шефа дополнял шёлковый галстук в мелкую клетку и овальные очки в тонкой золотистой оправе. Взглянув на начальника, Таня в сотый раз пожалела, что на ней сейчас были обычные джинсы с запачканным коленом, а не изящное чёрное платье.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич.
– Здравствуй, Татьяна, здравствуй. Проходи, присаживайся. Чай, кофе?
– Нет, спасибо, я уже напилась. Ой, то есть я уже пила. Кофе. Я пила кофе, – заикаясь ответила Таня, усаживаясь в кресло.
– Ну, такого кофе, как у меня, ты точно не пила. Мне на днях подарили прекрасный французский коньяк, можно добавить пару капель к напитку, так будет ещё вкуснее, – начальник лукаво посмотрел на неё поверх очков.
Таня побледнела. «Чёрт! Он понял, что я с похмелья! Какой позор, какой позор!» – подумала она про себя, а дрожащими губами ответила:
– Нет, спасибо, Сергей Николаевич, я не пью на работе.
– И я не пью, и тебе не советую. Но это так, в качестве лекарства. А то у тебя вид какой-то бледный. Ты заболела? И коленка грязная. Упала, что ли?
– Да, упала по дороге на работу, – прикрывая грязное колено дрожащей ладонью, ответила Таня.
– Ну что ж ты так?
– А, день сегодня плохо начался, – опустила глаза Таня.
– Тем более давай кофейку выпьем, поднимем тебе настроение.
– Ну, если только так… – покорно сказала Таня и дрожащими руками пригладила и без того прилизанные волосы.
Сергей Николаевич позвонил «кирпичной» секретарше, и уже через пару минут на лакированном столе дымились две чашки ароматного кофе.
– Ну вот, давай сбрызнем его коньяком, станет ещё лучше. – Шеф достал из бара пузатую бутылку и, откупорив её, разлил янтарный напиток по чашкам.
– Угощайся!
– С-спасибо, Сергей Николаевич, – всё тем же взволнованным голосом сказала Таня. Трясущимися руками она взяла чашку с блюдечком и осторожно пригубила кофе. Ароматный и крепкий эспрессо сильно отличался от того пойла, которое она пила всё утро. Коньяк моментально проник в бушующую от похмелья кровь и через мгновение окутал тело Тани приятным теплом. На смену тревоге, мучившей девушку всё утро, пришло спокойствие и умиротворение.