Окно в Полночь
Шрифт:
— Не вовремя мы уезжаем… Чувствовала да не послушалась… — и повернулась ко мне, добавив: — Родителям — ни слова. Вообще у них не появляйся — мама тебя сразу же раскусит. Мне пиши каждый день — что случилось и как ты в целом. Две недели пролетит быстро… Вернусь, и мы что-нибудь придумаем. Слышишь, Вась? Обязательно придумаем!
Я нервно хмыкнула. Да-да, и Валика для компании позовем… Они думать будут, а я… А что я? Я вообще-то из нас троих — фантаст, это мне полагается «что-нибудь» придумывать.
— Аль, не грей голову, — я встала и пошла к раковине — мыть тарелку. — Езжай и отдыхай, вы тыщу лет нигде не были. Да и не до
— Каждый раз, когда ты так говоришь, случается очередная ерунда.
Я легкомысленно пожала плечами:
— Да, я блондинка, а у тебя какие оправдания?
— Посуду в гостях не моют — денег не будет, — улыбнулась в ответ сестра. — Тарелку поставь. И пойдем — покажу свою новую работу. Да и старые заодно. Ты когда у меня в гостях была в последний раз?
Летом. Позапрошлым. Да, мне стыдно. Но я же не виновата, что ее муж — занудливый пиз… придурок, который меня с первой встречи люто ненавидит? Ревнует, как всегда казалось. Или просто сволочь по характеру. Или все вместе плюс что-нибудь еще. Он постоянно цеплялся ко мне по мелочам и доводил до белого каления. Я долго молчала и терпела ради Альки, а Гена это понимал и пользовался. Пока у меня не лопнуло терпение.
Я прошла за Алькой по коридору, поджав губы. Неприятно вспоминать, но… В тот день я как раз пришла отпраздновать наш общий с сестрой день рождения и, пока сервировала стол, узнала о себе много интересного и унизительного. Сначала промолчала, а потом отловила Гену на балконе. Сказала, что он козел, скотина и много чего матерного. И добавила, что если он, падла, еще раз откроет рот, я забуду об образовании, воспитании и чувстве самосохранения. И прокляну. У меня же бабушка — ненормальная ведьма, а я от нее все унаследовала, от хаты до съехавшей крыши. Гена сбледнул и заткнулся. А я с тех пор в гости не приходила. Встречалась с Алькой и племяшками в кафе, магазинах, парках… Не хочу, чтобы ей пришлось выбирать между мной и мужем. Врагу такого не пожелаешь. И я отнюдь не уверена в ее выборе.
Алька, конечно, обо всем прознала. Извинялась долго и оправдывала Гену «таким чувством юмора». Я смолчала в ответ, а про себя подумала, что долго он с «таким чувством юмора» не проживет. И найдут его однажды в пригородном леске. В десяти пакетах. И я буду совершенно ни при чем.
— Вот! — вырвал из неприятных воспоминаний голос сестры. — Смотри! Хорош?
Я моргнула и прошла за ней на лоджию. Летом Алька рисовала красками, а по зиме — только карандашом. Одно с Геной хорошо — сестру мою любил до фанатизма, любой каприз выполнял. И с девчонками возился по вечерам, пока она работала. И лоджию отремонтировал и утеплил так, что и в минус сорок здесь тепло и уютно. И света хватает.
— Он мне приснился неделю назад, и снится до сих пор. И я не выдержала — зарисовала, — гордо вещала Алька. — Гена сказал, что это лучшая моя работа, что парень — как живой!
Мне стало нехорошо. Среди ярких картин, развешанных по стенам, на этюднике — единственный карандашный набросок. Мой, чтоб его за ногу, герой. Нос прямой, глаза гордые и раскосые с проницательным прищуром, брови вразлет. Коса в семи узлах через плечо, старенький плащ и — тень. По правой стороне лица, как я ее видела, когда наброски внешности делала. И чьи-то костлявые лапы над плечами.
— Нравится? — подпрыгивала рядом Алька.
— А глаза потом фиалковыми сделаешь?.. — ответила невпопад. — Светящимися в темноте, да?
— Ну… да, — растерялась она. — А ты откуда знаешь?
Я невесело улыбнулась:
— Это мой герой, Аль.
И почему меня это не удивляет?
— В смысле? — не поняла сестра. — Герой твоего романа? — и тоже заулыбалась: — Так понравился?
— Да, Аль, романа! — я подошла ближе. Нервно задрожали руки, и я спрятала вспотевшие ладони в карманы лыжного комбинезона. — Только не того, о котором ты говоришь! Он — из моей книги, один в один! И я тоже после сна начала о нем писать! Неделю назад, Аль! Ровно в прошлое воскресенье приснился! А в понедельник я села писать! И понеслось!
Сестра прикрыла глаза, посопела и бранно высказалась. Посмотрела на меня искоса, извинилась и добавила, матерным и общеизвестным. Я молча кивнула, соглашаясь. Слов не было. Даже нецензурных. Все этим портретом сказано. Один сон на двоих — яркий, живой и заразительный настолько что, мы обе не удержались.
— Неслучайно все это… — констатировала Алька. Посмотрела на меня исподлобья, покусала нижнюю губу, вздохнула и выпалила: — Вась, а дай я символы с твоей щеки перерисую, а? Для завершения картины!
Я фыркнула, кивнула и пошла в коридор к большому зеркалу. Творческая личность — это… творческая личность. Она всегда будет мыслить иначе, чем простые смертные.
— Так, если у тебя слева, то у него — справа… — сестра, глядя на мое отражение, быстро чертила в блокноте.
А, ну да, тонкости зеркального отражения… Я призадумалась. К нам он явился с тенью за спиной и на лице — справа. Значит ли это, что я пишу… прошлое? На портрете-то и во сне тень уже была — и как раз закрывала собой узоры инициации. Значит, он достиг своего и добыл вожделенную тень. А я-то в каждом сне переживаю за него, как за себя… Тьфу. И можно даже не пытаться его «убивать» — все равно он мне не по зубам.
Я хмыкнула. Белый-белый, совсем горячий, да… Однако вопрос. Если он всего достиг, что хочет рассказать? Зачем ему доводить меня до полуночных «обмороков»? Я призадумалась. Если следовать сюжету, то получается конкретный экшен с единственным вопросом — быть или не быть? Дойдет до цели или не дойдет? Мне ясно, что дойдет. Читателям тоже будет ясно, что дойдет — иначе зачем писать? Тупо похвастаться, какой он крутой? Собственно, кто тогда вообще будет читать? Мальчики… не особо заинтересуются, потому что пишет девушка. Девочки — тоже, ибо нет «розовых соплей» и любви по ходу пьесы. Надо что-то добавлять… Например, глубинную проблему. Если дойдет — то какой ценой? А может… ну их, портреты эти? Написать так, что не дойдет до цели, и пусть решает, как жить и где еще тень добывать? Да, я вредная. Он мне житья не дает, и я ему не дам. Правда, я рискую не уложиться в одну книгу…
От размышлений отвлек звонок. Алька отложила блокнот и достала из кармана халата сотовый:
— Алё? Как, уже едете? — удивилась откровенно. — Да так… Зная твою маму, я думала, вы ночевать останетесь… Ах, она болеет? — сестра злобно прищурилась. — Ах, с температурой? Ну, с-с-с… с-с-спасибо ей, если девочки заразятся! Очень вовремя! Лазарета нам на пляже не хватает! Приедете — пойдешь за противовирусными! Затем! Чтобы не заболели! Через полчаса? Нет, еще не собралась! Что значит, «опять с Васькой пью»? Не с Васькой, а без нее! Так, ладно. Дома поговорим, — резюмировала зловеще.