Окно ЗАМа
Шрифт:
– Точнее… он жил в ней. А поскольку умер он всего несколько дней назад, ее пока не передали никому другому. Если вообще кто-то пожелает проявить к ней интерес. Нынче, как вы знаете, все предпочитают уезжать из городов.
Катя вежливо кивнула, не зная, что ответить. Она слабо представляла, что могло потребоваться от нее представителю Меркулова, чтобы он удосужился вызвать ее в бывшую квартиру ученого.
– Предлагаю, собственно, перейти к делу, – спохватился Михаил. – Наверное, представитель – слишком громкое название для простого соседа, – и он виновато улыбнулся, – но никак иначе я не мог представиться
– Сосед? – ахнула Катя. – Но…
– Я все объясню, – Михаил выставил руку ладонью вперед в упреждающем и успокаивающем жесте. – Захару необходимо было кому-то передать свои дела.
– И он выбрал для этих целей меня? – еще больше изумилась Катя. – Откуда он вообще узнал о моем существовании? Я ведь никто, – она растерянно развела руками.
– Ну это вы явно преувеличиваете, – нервно откашлялся Михаил. – Вы вполне себе известный блогер, у вас высокие рейтинги, а ваши заметки о путешествиях по разным странам читать одно удовольствие! Откровенно признаться, я ваш давний поклонник и с нетерпением жду выхода каждой новой статьи, искренне желая, чтобы у вас нашлось время и стремление посетить очередной уголок нашей Земли…
– Я как раз выбирала следующую «жертву» своего блогерского микроскопа, – усмехнулась Катя.
– У вас поразительно легкий слог, но при этом вы не упускаете ни одной детали. После прочтения ваших статей кажется, будто и сам побывал во всех этих странах и городах.
– Что же вам мешает сделать это самому? Да, телепорт пока в стадии изучения и этического осмысления, но до США всего и лету-то часа полтора от силы. Раньше люди до столицы дольше добирались.
– Аэрофобия, – пожал плечами Михаил. – Да, я понимаю, для таких, как я, уже сейчас и особые машины с экранами вместо окон выпускают. Полная иллюзия обычной поездки на автобусе. Только куда собственное воображение денешь? Я же ведь прекрасно знаю при этом, что трясусь не по пыльным дорогам, а в воздухе…
– Чем же тогда занимаетесь? Ну, в плане профессии. Точнее… я не так выразилась…
– Я понял, – не дал ей договорить Михаил. – Хотел поначалу в писатели податься, но сами знаете, непростое это нынче дело. Лицензию мне выбить так и не удалось, а без нее куда я передам свои работы? Разве что в столе сложу и сам буду перечитывать… Удовольствие сомнительное. Я экономист. Не могу сказать, что помогал Захару Александровичу с разработкой его будущей столь успешной модели, это было бы ложью, я лишь подсказывал детали, нюансы, которые он в силу своей основной специальности – теоретическая физика – все-таки мог упустить. Да происходило это довольно давно, я ведь ненамного моложе вашего дяди…
– Дяди?! – снова перебила его Катя. – То есть как?
– Прошу прощения, что не сказал об этом раньше, а перевел разговор на обсуждение наших профессий. Я пригласил вас сюда, потому что вы являетесь единственной наследницей Захара Александровича Меркулова. Мне было поручено передать вам все его бумаги, он почему-то завещал их именно вам, а не научно-исследовательскому институту, в котором числился в последние годы. Вы его единственная кровная родственница – дочь его родного брата…
– Но… у папы не было братьев!
– У них с Захаром Александровичем были весьма натянутые отношения. До такой степени, что отец ваш даже пожелал откреститься от собственной фамилии и взял фамилию жены – Успенская. Вы, как я полагаю, ничего не знали о его семейных дрязгах…
– Ничего! – эхом повторила Катя. – И мама молчала все эти годы. Но… как такое возможно. Что же у них произошло?
– Думаю, это их личное семейное дело, но, возможно, вы сможете обнаружить ответы в его бумагах. Захар Александрович, несмотря на свою известность и свой непререкаемый авторитет, жил весьма скромно, не претендуя ни на что свыше потребностей обычного человека. Посудите сами – квартира у него была небольшая. Правда, как вы верно заметили, тут немало встроенных шкафов, да только они по большей части пустуют. Он всю свою жизнь посвятил разработке своей теории и не хотел, чтобы хоть что-то постороннее отвлекало его.
– Но… все ведь давно реализовано, – хмыкнула Катя. – Мы все давно живем по его лекалу, ему бы радоваться да коктейли попивать на далеких островах…
– Вижу, вы совершенно не знаете своего дядю. Впрочем, это совершенно неудивительно. Даже статьи в справочниках не способны в полной мере раскрыть все особенности его личности. Думаю, однако, что оставленные им бумаги помогут вам приобщиться, так сказать…
Михаил встал, подошел к противоположной стене, коснулся невидимой панели, и она тут же отъехала в сторону, обнажая темное углубление, в котором что-то беспорядочно белело. Он выгреб с полки охапку бумаг и перенес ее на столик.
– Все, разумеется, осталось в электронном виде, и вместе с бумагами я также передаю вам и жесткий диск. Просто многие особенно значимые для него заметки он записывал, и теперь все это ваше. Я уложу архив в пакет и помогу погрузить в аэротакси… – он скользнул ладонью в карман и в следующую секунду протянул Кате крошечный стеклянный диск размером с небольшую монетку – голубоватый и прозрачный.
Катя зажала его в ладони, привыкая к ощущению прохлады и округлости в руке, затем достала из сумочки телефон и вставила диск в паз.
– Вы не…? – переспросил Михаил, показывая пальцем куда-то в районе глаз.
– Нет пока, – тряхнула Катя головой. – Не думаю, что захочу это сделать в ближайшие годы, но так безусловно удобнее, согласна. Возможно, я и решусь.
– Там есть возможность блокировки. Это очень удобно. Можете пользоваться как голограммой, так и обычной техникой.
– Я периодически перевожу телефон в этот режим. Пока тестирую, откровенно признаться. Не подумайте, я не консерватор и не упертый ретроград…
– Ну что вы, это ваш личный выбор! – замахал руками в извиняющемся жесте Михаил. – Культура антиутопий, которая годами была частью нашей жизни, не смогла не отложиться в нашем сознании, пусть даже и конкретно мы с вами родились уже в эпоху победившего…
– …коммунизма, – выдохнула, улыбнувшись, Катя.
– Можно и так назвать, – не стал спорить Михаил. – Хотя ваш дядя в своих записях везде использует термин «утопия».
– Возможно, я затею цикл статей о вживлении в мозг электронного процессора, незримо помогающего нашему сознанию. Заодно выслушаю все за и против своих читателей. А по результатам уже приму решение, – примирительно добавила Катя. – Я ведь могу забрать бумаги и идти?