Око Дракона
Шрифт:
И всякий раз, когда она вспоминала Ника, у нее не проходило ощущение, что их все же связывает что-то общее…».
Угрозы
Валентин откинулся на спинку кресла, окутавшись клубом ароматного дыма. Подумал: неплохая завязка. Можно далее раскрутить сюжет несколькими способами… интересно, какой выберет Иванка? Ему чаще всего этого не удавалось угадать.
Намечен герой — таинственный художник, его творчество содержит в себе какую-то загадку, которую, судя по всему, и должна будет разгадать героиня. Иванка пошла правильным
Правда, этот иностранный антураж… Он уже давно вышел из моды. Издательства сейчас предпочитают не экзотику неведомых стран, а акварели, так сказать, родной стороны. Придется поработать с Иванкой. Простите, с Александрой. Возможно, придется даже сменить имя. Правда, читатель уже привык к ее старому… Да и сама Александра с таким трудом поддается влиянию с его стороны…
Каждый раз, когда он пытался предугадать ход мыслей Иванки и развитие ее сюжета, ему это редко удавалось. И это, собственно, Валентину в ней и нравилось. Иванка была непредсказуемой, как в жизни, так и в своих книгах.
…Погрузившись в размышления, Валентин почти совсем забыл о своей утренней гостье.
…Нежная ручка обняла его за шею. Преодолевая почтение к своему рыцарю, юная библиотекарша позволила себе эту прощальную ласковую фамильярность.
Но Валентин, честно говоря, уже мыслями и ощущениями был погружен в события совсем другого мира. На какой-то миг мысли его вернулись к очаровательному созданию, и он повернулся к ней:
— Пока, котенок, — сказал он, шлепнув (впрочем, без особого энтузиазма) по упругой, юной попке. И уже не слышал стука двери, закрывшейся за его очаровательной гостьей.
Да, в последнее время в их с Иванкой обыденную жизнь с завидным постоянством взрывали какие-то непрошенные, непонятно откуда сваливающиеся на их голову приключения… И, что самое интересное, каким-то образом, Иванка предугадывала их. Каждый новый ее роман начинался как предсказание того, что совсем скоро может приключиться и в ее собственной жизни. Причем, доставалось не только ей, — а и всем ее друзьям при этом тоже.
Он снова пробежал глазами написанное.
Слава Богу, пока здесь все развивается как обыкновенная мелодрама. Никаких покушений, похищений, нападений… Возможно, на этот раз нас ждет спокойное погружение в мир искусства?…
Но как сюда вписывается вчерашняя картина, которую притащил Гуруджи, и от которой у Валентина, честно говоря, с первого взгляда мурашки побежали по коже? Или то нападение на Иванку в ресторане…
Являются ли эти события звеньями одной цепи? Или уже это его, Валентина, предположения?
Он стал одеваться, чтобы отправиться в издательство, где их с Александрой уже третью неделю ждали с концовкой последнего романа, как вдруг раздался резкий телефонный звонок. Этот звук сразу чем-то не понравилось Валентину. Он показался ему каким-то… ну уж очень вызывающим.
…Он едва узнал в трубке голос Иванки. Она рыдала в трубку.
— Гуруджи
У Валентина даже трубки выпала из рук. Сначала телефонная. А когда он полез за ней под стол, — упала и трубка с табаком, рассыпая по полу тлеющие угольки. Господи, ну кому понадобилась это травоядное? И за что его убивать? Уж кто-то, а этот охламон был весьма далек от мира великих шекспировских страстей.
— Где он? Убийцу поймали?
— Приезжай, — Иванка долго сморкалась в платок.
Пять минут спустя, привычно быстро натянув на себя свитер и джинсы, — безотказно срабатывала привычки кочевой жизни, — Валентин уже ловил такси на углу улицы.
Еще полчаса спустя он вместе с Иванкой мчался в машине в больнице, куда доставили Гуруджи.
— Я сама ничего не понимаю… — Иванка уже была похожа на бойца полка особого назначения, готового к рискованному спецзаданию: извлечь с нейтральной территории труп своего боевого товарища, дабы не оставлять его на поругание врагам. Брюки хаки и короткая камуфляжная куртка подчеркивали ее решимость и готовность добиться своего любой ценой.
— Давай с самого начала. От кого и как ты узнала, что случилось с Гуруджи?
— Мне позвонили из больницы…
— Тебе? — изумился Валентин. — Почему именно тебе? Почему не его родственникам?
— Представляешь, — голос Иванки подозрительно дрогнул, — у бедняги, оказывается, больше никого нет, кроме меня…
— Интересно, — отозвался Валентин, — а я и не знал, что вы — настолько кровная родня.
— Перестань, — оборвала его Иванка. — Живого человека убили ни за что, ни про что… Твоя ирония совсем неуместна.
— Все же, — не унимался Валентин, чей аналитический ум не дремал ни при каких обстоятельствах, — а как эти врачи догадались, что ты — его единственная родня?
— Так Гуруджи назвал им именно меня….
— Как назвал? — не успокаивался Валентин. — Для покойника он, пожалуй, слишком разговорчив, ты не находишь?
Иванка задумалась.
— Как тебе название твоего следующего романа: «И покойник заговорил!». А? — продолжал Валентин.
Молчание Иванки стало менее напряженным.
— По-моему, такое название уже где-то было, — наконец, отозвалась она, уже довольно спокойно.
Машина затормозила возле серого здания больницы.
— Мы по поводу Гуру… простите, Валдиса… — как его, — Валентин незаметно толкнул локтем Иванку, потому что ему до сих пор не удавалось запомнить фамилию этого «великого и самобытного, но пока еще не известного народу талантища».
— Дукатис, Валдис Дукатис… — поспешно добавила Иванка, почти всунув голову в справочное окошко. — Он доставлен к Вам сегодня утром… Как он? Еще жив?
— Простите, а вы ему кто?
— Как кто? — Иванка возмущенно пожала плечами. — Сестра, естественно … вот, с мужем, — не моргнув глазом, соврала она
«Плох тот писатель, который не умеет врать», — философски отметил про себя Валентин, попутно решив, что мысль эта достаточно глубока, и достойна быть занесенной в его Писательский Дневник, над которым он работает уже не один год.