Око Каина
Шрифт:
— Это комплимент?
— Да.
— Тогда спасибо.
— Не за что. Среди телеведущих тоже попадаются приличные люди, вы не знали?
Она протянула руку к двери, которую Томас раньше не заметил.
— Там вы встретитесь с Питером и его родителями. Не заставляйте их ждать.
Они вошли в соседний номер, обставленный более традиционно. Супружеская чета терпеливо ожидала их, сидя в удобных кожаных креслах. Ребенок, так же молча, как и родители, сидел на стуле между ними.
— Кстати, — прошептала Хейзел на ухо Томасу, — можете оставить себе мою зажигалку. Я
Томас вышел из комнаты четверть часа спустя, взял у охранника свое удостоверение личности и спустился на лифте в холл отеля. Его багаж уже вынесли из номера и погрузили в автобус для участников шоу. В номере ему больше ничего не было нужно. Томас обогнул небольшое искусственное озерцо и остановился возле барной стойки в центре холла.
Ему удалось избежать встречи с большинством участников, чему он был очень рад. Мальчишка, Питер Ди Маджио, так и не раскрыл рта за все время общего разговора. Зато его родители говорили обо всем — о деньгах, о кастинге, о своей доле прибыли… Прямо начинающие агенты. Не говоря уж о том, что их сыночек, о котором ему раньше было сообщено, что тот «необыкновенно развит для своих лет», выглядел настолько безучастным, что у него можно было заподозрить аутизм.
Томас вздохнул, вскарабкался на высокий табурет и заказал двойной скотч. Его мысли снова вернулись к Хейзел Кейн.
Зачем ей понадобился этот трюк с просмотром видеозаписи?
Дверь ее номера была открыта. Нарочно. Ей зачем-то понадобилось, чтобы он услышал запись какого-то давнего спора. Но зачем?
Может, она надеялась, что он по-рыцарски бросится ей на помощь и в результате будет выглядеть полным болваном?
Отражение на дне бокала улыбнулось Томасу жалкой улыбкой.
Да нет, не может быть. Но этот тип на видео — кто он?
Томас на некоторое время отвлекся от своих мыслей, увидев живописное женское трио, вошедшее в холл. Негритянка, белая и азиатка, а за ними — целая толпа охранников. Затем три женщины встали на эскалатор, ведущий на подземную парковку.
— Вы в отпуске? — спросил Томаса бармен.
— Нет.
Он с сожалением поставил бокал. Ему тоже пора было отправляться.
— Мой отпуск как раз сегодня закончился.
ГЛАВА 5
– По мне, это потрясающе! А тебе как? — спросила юная латиноамериканка, вертясь в кресле. Она не переставала вертеться с того момента, как села. Вот уж точно, «шило в заднице»… До отъезда оставалось меньше получаса, и всеобщее лихорадочное возбуждение стремительно нарастало. Глаза девушки снова остановились на Элизабет.
— Но вот твоего мужа я бы прикончила, — добавила она.
Элизабет ничего не ответила.
Никто не слышал их разговора — танцзал «Калифорния» был почти пуст, — и ближайшие журналисты находились примерно в десяти метрах от них, за ограждением. Однако Элизабет все равно ощущала неловкость.
Убить мужа? Конечно, она думала об этом. Она столько раз воображала себе его смерть, что уже потеряла им счет. Семь лет в браке, из них шесть лет сплошной ненависти. Однако о том, как именно перейти к действию, она никогда не размышляла. Это было бы безумием. Что стало бы с детьми? Нет, лучше было делать то, что она всегда делала. Ее выбором было смирение. Единственная ценность.
Элизабет слегка подергала за ниточку чайный пакетик в своей чашке. Латиноамериканка на другом конце стола нервно похлопывала себя по бедрам. Элизабет наблюдала, как вода в чашке постепенно темнеет.
Ее первый муж, Шон, был веселый ирландский здоровяк со светлой бородой и веснушками на руках. Он был родом из Огайо, из фермерской семьи. Они поженились в ранней молодости, и ему хватило времени сделать ей троих детей, прежде чем погибнуть в автомобильной катастрофе. Недолгий период после его смерти был похож на проблеск солнца между двумя грозами. Потом появился Дик.
Элизабет отпила глоток чая. Он оказался слишком горячим, и она снова поставила чашку на стол.
Последний год был для нее особенно тяжелым. Несмотря на макияж и всевозможные уловки, ей не удавалось скрывать кровоподтеки. Длинные рукава, шейные платки, целые дни дома под предлогом недомогания, чтобы никто из соседей не увидел ее распухшего лица.
Однако люди наверняка обо всем догадывались.
Дик, ее второй муж, был мастером по ремонту автомобилей. По иронии судьбы он оказался одним из первых на месте автокатастрофы. Именно он отбуксировал автомобиль Шона.
В тот период Элизабет думала, что сойдет с ума. Совершенно растерянная, безработная, она не смогла бы справиться с этой трагедией, если бы не Дик с его властным обаянием. Благодаря ему все официальные сложности были улажены как по мановению волшебной палочки. Вначале его склонность к насилию казалась ей всего лишь проявлением несгибаемого характера. Их сексуальные отношения были грубыми, без всякого удовольствия для нее. Однако Элизабет надеялась, что со временем все наладится. В ожидании этого она вступила в официальный брак. По крайней мере, теперь у ее детей была крыша над головой.
Она невольно плотнее сдвинула ноги.
У Дика было множество любовниц, плюс к этому он регулярно наведывался к шлюхам. Он даже не утруждал себя тем, чтобы это скрывать, — да и что бы она получила, затеяв скандал, кроме лишних синяков? Но самым отвратительным были болезни, которые он ей притаскивал, — венерические инфекции; она вынуждена была лечиться в диспансере далеко от дома, чтобы быть уверенной, что не столкнется там ни с кем из знакомых. Ей часто приходилось наведываться туда в последние несколько лет, и однажды она рассказала обо всем медсестре. Она даже расплакалась у той на плече.
Медсестра ли рассказала ее историю рекрутерам шоу «Око Каина»? Или врач, или кто-то из соседей? Скорее всего, она так об этом и не узнает. Как бы то ни было, люди с телевидения пришли прямо к ней домой, после чего ее жизненный путь сделал резкий поворот, и теперь впереди была полная неизвестность.
Преодолев первоначальный ужас (вначале она сочла визитеров работниками социальной службы и уже представляла себе, что сделает с ней Дик, когда они уйдут), сейчас Элизабет сидела неподвижно, погрузившись в оцепенение.